"Латиняне - не суть христиане...
Латинство пало в бездну ересей и заблуждений...
Оно лежит в них без всякой надежды восстания".
Прп. Паисий Величковский
В последнее время появилось странное учение о "частичной благодати", пребывающей в инославных конфессиях и сектах, как остаточном явлении первоначально единой Церкви.
Это похоже на следующее сравнение: в ручье вода покрывает только стопы, в речушке доходит до колен, в более многоводной реке – до плеч, а в глубокой – покрывает человека с головой; таким образом получается, что разница между Православием и инославием – это разница в степени интенсивности благодати. Такой подсчет количества благодати звучит как насмешка.
Учение о "частичной благодати" похоже на учение об относительной истине в философии, которое в своем логическом завершении приводит человека к агностицизму и скептицизму. "Частичная благодать" – значит, неполная, несовершенная благодать, что является абсурдом.Благодать – это вечная Божественная сила и энергия, истекающая из недр Божественного Существа. Это нетварный Фаворский свет, в котором Христос явил Свое Божество.
Православная Церковь, следуя учению святителя Григория Паламы и афонских исихастов, подтвержденному на целом ряде поместных Константинопольских Соборов (созывавшихся по этому поводу в XIV столетии), назвала благодать Божеством. Может ли Божество быть ущербным, ограниченным и частичным? Другое дело, что благодать может проявляться в различных действиях и свойствах, но в своей природной неделимости она абсолютна.
По учению католицизма, благодать сотворена и адекватна Божественному действию, следовательно, является служебной силой, а не обращенной к миру модальностью Божества.
Однако благодать названа Божеством, и если при этом она ограниченна и несовершенна, значит, ограниченно и несовершенно само "Божество", а это уже лжебожество. Поэтому признавать за инославными конфессиями благодать, но не Божественную и не абсолютную, а какую-то иную – значит приписывать их культам псевдобожественную силу.
Говорить о действии в различных конфессиях одной и той же благодати – значит уравнивать Православие с ересью и уничтожать само понятие Церкви.
Есть еще один вариант либерального богословия – допустить, что в различных конфессиях действует Божественная абсолютная благодать, но ересь препятствует людям усвоению этой благодати, и они приобщаются к ней только частично, в той степени, в какой их конфессия приближена к Православию.
Но здесь возникает вопрос: спасительна ли для них в таком случае благодать? Если да, то почему же Церковь так тщательно ограждала себя от ересей? Ведь тогда получается, что слово "ересь" вообще теряет свое зловещее значение, а становится просто наименованием некой "истины второго разряда" (как говорят торговцы, "продукта второй свежести", который не очень приятно пахнет, но есть его все же можно).
Однако Церковь учит, что Дух Святый – это Дух Истины, который не может действовать в поле духовной лжи. А ересь – метафизическая ложь. Приведем пример: еретик Аполлинарий учил, что Христос воспринял человеческое тело и душу, за исключением человеческого разума, который заменил Его Божественный ум. Насчет этого учения святитель Григорий Богослов говорит: значит, Христос воспринял не всего человека, а человека без разума; если у Христа нет человеческого ума, то, следовательно, и мой ум не исцелен, если Христос не совершенный человек, то значит, я не спасен (перефраз).
Ересь – интеллектуальный, догматический грех, мысленное тление, ложь рассудка, при которой освящение благодатью ума, а следовательно, и души – невозможно. Ум, верующий в ложь как в истину, противится действию благодати. Само спасение – это синергия благодати и человеческой воли, покорной благодати. Освящение ума возможно при синергии богословской истины, в которую включен ум, и благодати Божией, а эта синергия возможна лишь при наличии всецелой догматической правды, при включении своего малого разума в великий разум Церкви ("Церковь имеет ум Христов" – см.: 1 Кор. 2, 16).
Вера в ложь сочетает ум с ложью, поэтому исключает синергию сознания и благодати. Следовательно, ум еретика остается невозрожденным. На что же тогда действует благодать, что она освящает? Если душу без ума – то такой души не существует. Несколько отвлекаясь от нашего предмета, скажем, что даже безумие и сумасшествие – это не отсутствие ума в душе, а повреждение той пограничной области между душой и материей (телом), где происходит восприятие и усвоение внешней информации и ответная реакция организма на внешние раздражители, где образуется профористическое слово; безумие поражает не ум, а систему сигнальной связи – инструмент души.
Разговор о том, что в ереси существует благодать, а еретик не может воспринять ее, больше похож на сказку о лисе и аисте: еда стоит на столе, а гость остается голодным.
И вообще учение о частичной и неполной благодати вызывает недоумение. В день Пятидесятницы Церковь (в лице апостолов и учеников Христовых) получила ту полноту благодати, которая сделала ее единой с Церковью Небесной и дала право называться Телом Христа Спасителя. Неполным может быть, и в сущности всегда бывает, приобщение человека к благодати из-за его ограниченности, несовершенства и греховности. Но здесь не благодать несовершенна, а человек. Однако сама вечная жизнь является вечным восполнением благодатью несовершенства и ограниченности человека.
Если благодать частична, остаточна и скудна, то она и спасать может только частично, но такого частичного спасения Православная Церковь не знает и третьего состояния по смерти, кроме рая и ада, не признаёт. Если судить о действии благодати по внешнему фрагментарному сходству инославных конфессий с Православием, то получится представление о благодати как о некой материальной, но тонкой энергии, вроде какого-то эфирного электричества.
Соблюдены определенные условия – заработала машина, и по проводам потекло электричество. Чем дальше конфессия и секта от Православия – тем хуже качество проводника и менее интенсивно напряжение тока. Здесь исключается Бог как Глава Церкви, здесь Церковь из живого, единого организма превращается в механизм, может быть, лучший среди других, но не единственный. Признание действенности совершающихся в различных конфессиях таинств по признаку их "сходства" с Церковью превращает мистику в магизм, так как магизм – это подчинение сущности форме.
Теософия говорит о том, что никакая религия не обладает полнотой истины, а только относительной истиной, – следовательно, уравнивает религии в их несовершенстве. И экуменизм, будучи частным случаем теософии, в своей радикальной форме говорит о том, что ни одна религия не совершенна, поэтому конфессии должны учиться друг у друга; а в "либерально-половинчатой" форме он допускает, что определенные конфессии имеют некое преимущество (в том числе православные, участвующие в экуменическом движении, считают, конечно, что Православие – высшая форма христианства).
Если предположить, что это действительно так и различие между Православием и инославием заключается в большей или меньшей степени действия благодати, то вся история Церкви до XX века представляет собой или недоразумение, или вопиющий грех против любви.
Разве возможно произносить анафему на еретиков из-за того, что в них меньше действует благодать? Однако допустить такое понимание – значит отказаться от самого понятия Церкви как мистического Тела Иисуса Христа Спасителя и превратить ее в человеческое общество, вроде клуба, партии или ассоциации.
Если возможно спасение в других конфессиях, то анафема, произнесенная Церковью на еретиков и повторяемая ежегодно в неделю Православия, больше походит на братоубийство. Почему древняя Церковь отсекала еретиков от своего тела, как гангренозные члены? Неужели она имела меньше любви, чем современные экуменисты? Апостол любви Иоанн Богослов запрещал христианам вводить в свой дом еретиков и даже приветствовать их (см.: 2 Ин. 10), а ведь он был любимым учеником Христа Спасителя. Значит, христианская любовь есть нечто иное, нежели либеральный индифферентизм к вере, который под видом любви прячет свое безразличие к истине.
Величайший из преподобных – Антоний Великий – вышел из пустыни, чтобы обличить арианскую ересь.
Святитель Николай проявил особую ревность о Православии на I Вселенском Соборе. Можете ли вы представить экуменическое собрание, на котором Святитель Николай и Арий, взявшись за руки, скандируют экуменические лозунги и заявляют, что надо больше обращать внимания на то, что соединяет, а не на то, что разъединяет?
Первоверховный апостол Петр поразил насмерть своей молитвой гностика Симона Волхва. Как переносит такой поступок первоверховного апостола "нежная" душа экумениста-либерала, с умилением наблюдающего за ритуальными плясками язычников-шаманов во время экуменических съездов?!
Если в Церкви полнота благодати, а в ереси частичная благодать, то получается, что благодать разделилась и большая благодать предает анафеме меньшую. А ведь церковная анафема – это образ и символ Страшного Суда.
Затем перед нами встает еще один недоуменный вопрос – зачем дана инославным конфессиям "неполная, частичная благодать": если не для спасения, то, значит, для большего осуждения? Тогда она превращается в наказание Божие, тогда язычникам будет лучше, чем инославным, которые гибнут с такой "благодатью". Церковь одинаково почитает мучеников, принявших смерть как за отказ принести жертву идолам, так и за отказ перейти в инославие, скажем, в форме унии. При этом она не учитывает, какую религию примет отступник от Православия, ибо он все равно – отступник; ведь грех самоубийцы одинаково страшен независимо от того, отравился он, повесился или бросился со скалы.
Вопрос можно поставить еще и так: являются ли инославные вообще христианами? Если Христианство означает веру в Христа Спасителя, то они христиане. А если под христианством понимать мистическое отображение образа Христа в душе человека и общение с Духом Святым, то это возможно только в Православной Церкви. Некоторые утверждают, что монофизитство – ересь, так как оно было осуждено на IV Вселенском Соборе, а католичество нельзя назвать ересью, так как отпадение Римского Патриархата произошло после Вселенских Соборов, и поэтому, дескать, вопрос остается открытым.
Этот довод кажется нам ошеломляющим. Ведь протестантизм возник еще позже, значит, согласно такой логике, протестанты не еретики. А такие сектантские организации, как "свидетели Иеговы", "Армия спасения", в метриках которых указан XIX век, а секта "Христос – космонавт" – порождение XX века – значит тоже не ереси, потому что Вселенские Соборы не могли предать их учение анафеме?! Что же касается конкретно католичества, то в соборных постановлениях неоднократно повторялось запрещение изменять Символ Веры как основу догматического единства.
Уже в этом католицизм противопоставил себя Вселенской Церкви. На православных Соборах и совещаниях Восточных Патриархов католицизм назван латинской ересью и папизмом. (См., например, Окружное Послание Единой Святой, Соборной и Апостольской Церкви ко всем православным христианам 1848 г., подписанное Восточными Патриархами и их Синодами.)
Мы считаем, что учение об "относительной благодати" влечет за собой учение об относительном спасении (то есть вариант католического учения о чистилище, осужденного Церковью).
Совершаются ли Таинства в инославных конфессиях? Если да, то это будут странные Таинства, которые не спасают. Неусвоенное человеком Таинство не приближает, а отдаляет его от Бога, может служить, скорее, предвестием будущего наказания.
Что же действует в этих конфессиях, какая сила? Думаем, что там объединяет людей поле душевного вдохновения, похожего на творческое переживание. Там могут быть яркие эмоции, глубокие медитации, доходящие до интеллектуального экстаза и стигмации; может быть душевная любовь, проявляющаяся в подвиге самопожертвования. Но там нет жизни Духа – все поглощено душой.
Почему святые отцы запрещали христианам молиться и в языческих капищах, и в еретических собраниях, не делая различия между включением в языческий и еретический ритуалы и налагая одинаковые наказания? Потому что язычество – это отсутствие истины – Христа Спасителя, а еретичество – имитация истины, но всякая имитация – духовная ложь.
Категоричность, с которой Церковь запрещала молиться вместе с язычниками, еретиками, раскольниками и вообще всеми, отлученными от нее, свидетельствует о том, что это не простой "педагогический прием", а реальное видение того, что вне Церкви нет и не может быть спасения. Молитва с еретиками – это добровольное вхождение в ту область душевных страстей и темных сил, которая простирается за царством Логоса, за световой границей Церкви.
Молитва с еретиками и язычниками подразумевает сомнения в существовании единой истинной Церкви.
Церковь – это мистическое Тело Бога. Только через Церковь истинный образ Христа может отобразиться в душе человека; в других конфессиях этот образ искажен и подменен, хотя и носит то же имя.
Вера в спасительность других конфессий или хотя бы в возможность "частичного" освящения в них представляет собой экклесиологический политеизм.
Через священника действует благодать, присущая Церкви. Саму благодать можно назвать духовной субстанцией Церкви. Соборными правилами запрещено брать благословение у еретика, так как "благословение еретика – суесловие". (Слово "суетное" означает "пустое, безсильное, безцельное, ничтожное, обманчивое" и выражает собой самую сущность ересей как метафизической пустоты.) Уже отцы древней Церкви сказали: "Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец".
Вечная жизнь – это вечное приобщение благодати, которое начинается здесь, на земле, и не имеет конца. К Богу Отцу можно прийти только через Иисуса Христа в благодати Духа Святаго.
Архимандрит Рафаил (Карелин)
Источник: ИПВ Русь-Фронт
http://www.rusfront.ru/
+ + +
ДУШЕПАГУБНОЕ ЕРЕТИЧЕСКОЕ СОНМИЩЕ:
О подлинном лице протестантизма по творениям свт. Игнатия (Брянчанинова)
Когда некоторые церковные люди увлекаются либерализмом и реформаторством, высказывая недовольство традициями Церкви, не лишним будет напомнить, что точно так же в свое время зарождался протестантизм. К чему приводит протестантизм и в чем его глубинная суть, наиболее точно нам раскрывают святые отцы. Среди отцов Церкви, чья духовная интуиция всегда четко свидетельствовала о тончайших подменах, особенно значим святитель Игнатий (Брянчанинов).
Находясь в обществе, уже испытывавшем влияние со стороны протестантского Запада, святитель Игнатий неоднократно высказывался по этому поводу. В настоящее время, имея полное собрание трудов святителя Игнатия, мы можем составить достаточно ясную картину его отношения к протестантизму.
Отзываясь о характере протестантизма, родившего множество профессоров-теологов, но не родившего ни одного святого, святитель Игнатий давал следующую оценку: «протестант холодно-умен» [1], это «земной характер», не имеющий никакого отношения к Небу [2].
Более того, рационализм, отсутствие глубины духовной жизни привели протестантизм к отвержению аскетических принципов, свойственных традиционному христианству на протяжении полутора тысяч лет. В частности, протестанты, как и атеисты-безбожники, произносят хулы на монашество, отвергая его богоустановленность [4].
Святитель Игнатий (Брянчанинов) не мыслил пути к христианскому совершенству вне девства, целомудрия, монашества. Это тот путь, который был явлен в жизни Самого Христа и находил воплощение уже в первом поколении христиан. Протестантизм, отвергая эти основы православной аскетики, естественно воспринимался святителем как ниспадение с духовно-нравственной высоты к уровню жизни по подобию скотов.
В полном собрании трудов святителя Игнатия опубликовано небольшое сочинение «Лютеранизм», составленное из ответов на вопросы. Зарождение протестантизма в лице Лютера святитель рассматривает как абсолютно не нужное для спасения людей явление:
Хотя выступление Лютера было направлено против ряда заблуждений Римской «церкви», однако у самого Лютера святитель Игнатий находит три вида заблуждений. Во-первых, Лютер вместо заблуждений римских привнес собственные заблуждения; во-вторых, некоторые из заблуждений католичества сохранил, а в-третьих, отдельные заблуждения римо-католиков даже усилил.
Среди сохраненных заблуждений католичества святитель Игнатий выделяет: учение «филиокве» (что, по мысли святителя, было главной причиной отторжения Запада от Церкви Христовой) и совершение таинства Крещения через обливание.
Среди усиленных заблуждений латинян святитель обращает внимание на отношение к Евхаристии: если католики утратили таинство Евхаристии через отмену призывания Святого Духа и молитвы о пресуществлении, то «Лютер отверг вовсе Литургию, говорит: "Хлеб пресуществляется во рту у причащающегося верою!”»[8].
Собственные заблуждения Лютера святитель видит в следующем. Отвергнув беззаконную власть римских пап, Лютер отверг и законную, сан епископский и самую хиротонию, тем самым нарушив установление Апостолов. Отвергнув индульгенцию, он отверг и таинство Исповеди. Святитель указывает на одно из ключевых заблуждений Лютера: предпочтение веры с отвержением добрых дел, якобы «для спасения достаточна одна вера, хотя б дела ей не соответствовали» [9].
Перечисляя известные заблуждения Лютера: отвержение икон, святых мощей, молитв небожителям, большинства Таинств, самого Предания с ложным толкованием Священного Писания по собственному произволу, – святитель заключает: «Все сии заблуждения, будучи все вместе взяты, не только противны единой истинной Святой Церкви, но и содержат в себе многие тяжкие хуления на Духа Святого» [10]. То есть это не просто личные мнения, с которыми можно толерантно соглашаться, а тяжкая хула на Духа Святого.
Таким образом, мы не встретим у святителя Игнатия даже каких-либо намеков на остаточную благодать вне Православия. Святитель не видит возможности спасения внутри лютеранства [11]. Для святого Игнатия (Брянчанинова) границы истинного учения всецело совпадают с границами православного исповедания, а благодать Святого Духа обитает только там, где истина, – в Православной Церкви.
Ересь ведет только к погибели. Поэтому протестантизм всегда упоминается святителем в контексте общего упадка и растления, пропагандируемых в Российской Империи:
«Монастыри испорчены гордынею и невежеством разных умствователей, умствовавших и действовавших по стихиям западного протестантизма и атеизма» [14].
«Очевидно, что отступление от веры православной всеобщее в народе. Кто открытый безбожник, кто деист, кто протестант, кто индифферентист, кто раскольник. Этой язве нет ни врачевания, ни исцеления. Спасаяй, да спасает свою душу!» [15].
Что показательно, святитель Игнатий ставит протестантизм в непосредственной близости с атеизмом как своего рода предваряющую ступень на пути во всё большем отступлении от Бога.
Протестанты, выступив против Римской «церкви», «заменили зло злом, заблуждения заблуждением, злоупотребления злоупотреблением», попрали, отвергли, исказили Божественные установления [16].
Соответственно, святитель задавался вопросом касательно сложившейся практики чиноприема, согласно которой приходивших из протестантизма в Православие не было принято крестить. В декабре 1838 года святитель Игнатий написал преподобному Леониду (Наголкину), старцу Оптинскому, письмо, в котором среди прочего писал: «Имею к Вам покорнейшую просьбу: известите меня, в Молдавии и Валахии перекрещивают ли лютеран и прочих протестантов и почему. Здесь об этих предметах ныне очень много рассуждают; в особенности обер-прокурор очень ревнует по Православию, издает ныне правила Вселенских и Поместных Соборов, ибо наша Кормчая содержит наиболее не самые правила, а толкования под именем правил и на сии краткие толкования другие пространнейшие. Дай, Господи, чтоб мы, получив настоящие правила в печати, сколько-нибудь приподняли и расслабленные руки к деланию» [17].
Как можно полагать, поиск святителем прецедентов совершения Крещения над бывшими лютеранами исходил из его размышлений о существовавшей в Русской Церкви практике принятия лютеран только через Миропомазание. Сам святитель, имея представление о полной утрате Духа Святого в протестантских общинах, вероятно, подходил к выводу о невозможности у них каких-либо таинств, в том числе и Крещения (впрочем, размышлений святителя на эту тему не сохранилось).
В нашем распоряжении имеется ответ преподобного Леонида Оптинского:
Сравнительно с католицизмом протестантизм оценивается святителем Игнатием как большее падение. Если у католиков таинство Покаяния было изменено, то протестантами оно совсем отвергнуто [19]. Если католики из Литургии исключили призывание Святого Духа, то «протестанты вовсе отвергли Литургию» [20]. В католицизме еще присутствует аскеза, хотя и прелестная, в протестантизме же – полная утрата аскетической жизни, бездушность и холодный рационализм. Как известно, святитель Игнатий полагал в аскезе, основанной на святых отцах, всю свою духовную жизнь, в ней видел чистый и ясный путь ко спасению. Поэтому он особенно остро воспринимал имевшееся в протестантизме отвращение к святоотеческой аскезе. Таким образом, протестантизм оценивается святителем как утрата ключевых установлений Христианства, своего рода предвестие окончательных утрат в атеизме и безбожии.
Тем не менее, нельзя утверждать, будто святитель презирал самих протестантов. Жесткость и категоричность его высказываний всегда объяснялась тем очевидным фактом, что уклонение от истины во Христе, явленной в Православии, является уклонением от спасения, причем уклонением незаметным и потому более опасным. Горечь святителя о распространении неправославных учений была горечью о распространении заманчивой лжи, закрывающей собой Истину. Вместе с тем, к самим протестантам святитель никогда не выказывал презрения.
Так, он поддерживал весьма теплые отношения с известным художником, протестантом по исповеданию, Карлом Павловичем Брюлловым (1799–1852)... Сохранилось письмо святителя Игнатия к Брюллову, которое показывает, с каким сердечным теплом святитель относился к художнику: «…Всегда я принимал в Вас сердечное участие. Душа Ваша представлялась мне одиноко странствующею в мире. Так странствую и я, окруженный с младенчества бедствиями…» [21].
В целом, оценки, данные протестантизму святым Игнатием, кому-то могут показаться слишком категоричными, строгими. Однако есть смысл прислушаться к духовной интуиции святителя: путь рационального осмысления истин веры с утратой Священного Предания Церкви влечет за собой охлаждение духовной жизни и непременно повлечет утрату догматической чистоты, что зачастую мы и видим в среде современных либералов-реформаторов.
Примечания:
[1] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Посещение Валаамского монастыря // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 1. М., 2001. С. 412.
[2] Там же.
[3] Там же. С. 401. Само распространение лютеранства святитель полагал в первоначальном фанатизме приверженцев зародившегося протестантизма, что выразилось в кровопролитиях: «В начале семнадцатого столетия шведский полководец Понтус де-ла-Гарди, причинивший столько зла России, разорил обитель Валаамскую; церкви и келлии предал пламени, иноков – острию меча; некоторые убежали, унеся с собою мощи святых основателей монастыря. Подобной участи подвергся и левый берег Финляндии: православные храмы сожжены; священнослужители убиты или изгнаны; распространен между жителями лютеранизм, последователи которого дышали еще фанатическим пристрастием к своей лишь родившейся вере, готовившейся умыться в крови Тридцатилетней войны» (Там же. С. 402).
[4] Игнатий (Брянчанинов), святитель. О монашестве. Разговор между православными христианами: мирянином и монахом // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 1. С. 421.
[5] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Изложение учения Православной Церкви о Божией Матери // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 4. М., 2002. С. 400. Лютер вступил в брак в 1525 г. в возрасте 42 лет, связав себя семейными узами с 26-летней монахиней Катариной фон Бора. От этого брака родилось шесть детей.
[6] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Лютеранизм // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 4. С. 446.
[7] Там же. С. 443.
[8] Там же. С. 444.
[9] Там же. С. 444–445. Обосновывая данную мысль, святитель Игнатий приводит следующие ссылки: «Лютер в одном из писем своих говорит: "Душа совершенно не участвует в тех сладострастных делах, которым предается тело; она ими нисколько не оскверняется”. Лютер спросил однажды свою супругу, если можно назвать супружеством союз расстриженного монаха с расстриженною монахинею, почитает ли она себя святою? Когда Катарина отвечала, что она, будучи грешницею, не может почитать себя святою, Лютер воскликнул: "Вот! каково проклятое влияние папизма! Мы все верою – святы!”» (Там же. С. 445).
[10] Там же. С. 445.
[11] Там же. С. 445–446.
[12] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Письма к настоятелям разных монастырей // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 7. М., 2007. С. 229.
[13] Игнатий (Брянчанинов), святитель. О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 3. М., 2002. С. 520.
[14] Там же. С. 524.
[15] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Письма к брату Петру Александровичу Брянчанинову // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 8. М., 2007. С. 436.
[16] Игнатий (Брянчанинов), святитель. О монашестве. Разговор между православными христианами: мирянином и монахом. С. 442.
[17] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Переписка с Оптинскими старцами // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 6. М., 2004. С. 539.
[18] Цит. по: Игнатий (Брянчанинов), святитель. Переписка с Оптинскими старцами. С. 548.
[19] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Поучение в тридесятую Неделю. О спасении и совершенстве // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 4. С. 319.
[20] Там же. С. 320.
[21] Игнатий (Брянчанинов), святитель. Письмо к художнику К.П. Брюллову // Игнатий (Брянчанинов), святитель. Полное собрание творений. Т. 6. С. 791.
[22] Там же. С. 792.
[23] Там же.
[24] Там же.
___________________
См. также:
Падение гордых: Гонения, ереси и расколы очищают Церковь
Раскол – падение гордых: Кому Церковь не мать, тому Бог не Отец
<-назад в раздел