В наше время наблюдаем особую жажду чуда. Мы пережили бурные годы так называемой революции, общего увлечения вопросами об устроении общества и государства и борьбою за то, что обещало открыть блаженство на земле без Бога, без власти, без нравственного закона, без долга и обязанностей, без лишений, трудов и усилий. Мыслящие люди теперь отрезвляются; наблюдается глубокое разочарование в идее революции и в материалистических учениях. Возрождаются духовные интересы, замечается пока еще робкое искание религиозной и нравственной истины. Но старая болезнь дает себя чувствовать; цельность духа и веры трудно сразу возвратить; на месте разрушенного тяжело из развалин воссозидать снова то же здание веры в прежней его силе и красоте. И вот, хотят найти помощь в чем-то новом, невиданном, неиспытанном: жаждут и ищут чуда. Говорят, пишут, проповедуют: «Дайте нам Церковь, но Церковь будущего, а не ту, что есть, – она отжила; дайте нам истину, но истину новую, неслыханную, – старая нас не удовлетворяет; мы любим и красоту, но ищем красоты особенной, никем невиданной, – то, что прежде считалось красивым, нам прискучило; мы ценим Евангелие, но не то, что имеется в Церкви, – мы хотим иного, нового; мы жаждем завета с Богом, но не Ветхого, и не Нового, а того, какого еще нет, – будущего, новейшего; мы ищем Царства Божия, но мы желаем не земное возвести к небесному, а небесное свести на землю. Дайте нам еще чудо: мы хотим соединить в чем-то среднем и высшем небо и землю, дух и плоть, конечное и безконечное, Отца и Сына, Beтхий Завет и Новый, личность и общество, Церковь и государство, мужеский пол и женский, религию и науку, откровение и знание, бытие и небытие, смерть и жизнь, грех и добродетель, красоту и безобразие».

Не подумайте, что все это мы выдумываем. Такие требования, под именем религиозно-философских, теперь выражаются громко, и ими заняты умы, которые считают себя и признаются передовыми. «Дайте, – говорят они, – дайте нам все эти чудеса, и мы станем верующими по-новому, и весь мир станет новым, старого же мы не хотим, старое не может создать того, чего мы ищем, если бы даже и захотело, ибо не вливают вина нового в мехи ветхие».

Нет, други, не поверите, не уверуете! Не тот путь к новому вы избираете, какой единственно возможен. Тот, Кто принес на землю Завет Новый (см.: Лк. 22, 20), Кто дал новую заповедь (см.: Ин. 13, 34), Кто человека сделал тварью новою (см.: Гал. 6, 15), вложив в него, по древнему пророчеству, дух новый и сердце новое (см.: Иез. 18, 31), и даровав ученье новое (см.: Деян. 18, 19), показав путь жизни новый и живой (см.: Евр. 10, 10), – Он пришел к новому, прежде исполнив все старое. Он исполнял весь ветхий закон от дней младенчества; по закону приносится Он в храм законный и терпит законное обрезание; исполняет до конца дней все требования закона, учит, что ни одна черта не прейдет от закона (см.: Лк. 16, 17), спрашивает: В законе что написано? (Там же. 10, 26), упрекает, что Израиль оставил важнейшее в законе (см.: Мф. 22, 23). Он пришел не нарушить закон, но исполнить (см.: Там же. 5, 17), и только законом, исполняя его, люди познали грех (см.: Рим. 3, 20) и стали искать святости и спасения в новой благодати. Тогда только они увидели, что древнее прошло и стало все новое, когда древнее исполнили.

Исполнили ли новые искатели новой истины все, что они называют старым? Они жаждут Церкви будущего; а в Церкви настоящего и прошлого были ли они послушными, верными ее членами, исполняли ли все ее уставы? Они ищут новой, особенной добродетели и святости; а то, что считалось доныне добродетелью, они исполнили? Исполнили ли то, елика суть истина, елика честна, елика праведна, елика пречиста, елика прелюбезна, елика доброхвальна, – то, что добродетель и что достойно хвалы? (см.: Флп. 4, 8–9). Они хотят восстановить попранные права «святой» плоти и вывести жизнь ее на новый путь свободы; а путь самоограничения этой плоти, сдержанности и вольных лишений они прошли?

Нет, то, что считают они старым, они знают только понаслышке, они его не исполнили, следовательно, не выразумели, и потому в искании нового, в требовании чуда они идут путем тех афинских легкомысленных философов, которые ни во что же ино упражняхуся, разве глаголати что, или слышати новое (Деян. 17, 21). Эта болезнь, эта жажда нового и жажда чуда, если бы и были удовлетворены, не привели бы искателей ни к покою, ни к твердости веры. Они якобы жаждут истины и для открытия ее и утверждения в ней ищут нового и чудесного. Нет! Они имеют Моисея и пророков – слово вечного Божиего откровения. Если это слово Божие они исполнят, то увидят и опытно познают, что благ закон Господа, что он – светильник очам нашим, что новое все нам дано и открыто, что после Нового Завета иного не будет, ибо лучше Сына Божия никто не поведает нам о тайне Божества. Они познают, что новое небо и новая земля будут только по скончании этого мира, и там – Церковь грядущего в новом Сионе, во граде Бога живого, в Иерусалиме небесном, где торжествующий собор и Церковь первенцев, на небесах написанная, и Судия всех Бог, и духи праведных, достигших совершенства, и Ходатай Завета Нового Иисус (см.: Евр. 12, 22–24). Если же слова Божия они не послушают, то если бы кто из мертвых восстал, все равно не поверят.

Состояние это – страшное и опасное. От такой опасности и предостерегает нас слово Авраама в слышанной нами ныне евангельской притче. Аминь.