Из далекого прошлого передо мной встает образ одного из моих хороших знакомых, музыканта и композитора Пасхалова. Он обладал огромным талантом, на концертах, которые он давал, собирались тысячи народа.

В миру я был большим любителем музыки и сам играл на фисгармонии. Чтобы усовершенствоваться в игре, я начал брать уроки у Пасхалова. Он сначала спросил большую плату за уроки, но деньги у меня были, и я согласился; потом же он полюбил меня, недостойного, и предлагал заниматься безплатно, от чего я, разумеется, отказался. Наши занятия шли успешно, одно мне было печально, что Пасхалов совсем отошел от Церкви. По поводу этого не раз приходилось вести с ним беседу.

– Без Церкви невозможно спастись, – говорил я ему, – ведь вы в Бога-то веруете, зачем же отвергаете средство ко спасению?
– Что же я такого делаю? Живу, как и все или же большинство, к чему нужны обряды? Разве без хождения в церковь уж и спастись нельзя?
– Невозможно, – отвечаю, – есть семь дверей для спасения; в одну вы уже вошли, но надо войти и в другие.
– Какие семь дверей? Ничего подобного я не слыхал.
– Семь дверей – это семь Таинств; Святое Крещение над вами совершено, следовательно, одни двери пройдены, но необходимо войти в двери покаяния, соединиться со Христом в Таинстве Причащения...
– Ну что вы мне говорите, Павел Иванович, каждый служит Богу как умеет, как, наконец, считает нужным; вы вот – в церковь ходите, посты соблюдаете и т. д., а я служу Богу музыкой, – не все ли равно? – и, не дожидаясь ответа, Пасхалов заиграл.

Никогда я не слышал такой музыки, неподражаемо играл он в тот вечер. Я жил в меблированных комнатах, и вот все коридоры наполнились народом, двери всех комнат открылись, все стремились послушать гениального композитора. Наконец, он кончил.

– Удивительно хорошо, – заметил я, – но музыка музыкой, а Церковь она все-таки заменить не может, всему свое время.
Наша беседа с ним затянулась в тот вечер далеко за полночь. Ушел он в особенном настроении, умиротворенный и радостный. На другой день пришел он ко мне снова.

– Знаете ли, Павел Иванович, всю-то ночь я продумал, какой я великий грешник, сколько лет уже не говел. Вот скоро наступит Великий пост, непременно буду говеть и причащаться.
– Зачем же ждать поста? Говейте теперь.
– Нет, теперь неудобно, ведь и пост не за горами.

Хорошо думал Пасхалов, только он позабыл, что есть враг, которому неприятна такая перемена в нем, и что нужно подготовиться к борьбе, – все это он упустил из вида. Однажды поздно вечером он приехал домой и велел горничной расплатиться с извозчиком; та вышла на улицу, но вместо извозчика увидела на облучке какое-то чудовище. Вид его был так ужасен, что горничная упала в обморок. Куда враг возил Пасхалова, неизвестно, только на другой день он скоропостижно скончался. И погибла душа навеки. Сердечно мне его жаль. Враг всюду расставляет свои сети, желая погубить человека, и губит неосторожных.


Преподобный Варсонофий Оптинский. Беседа в декабре 1908 г., на святки