– Мое знакомство, а точнее, процесс изучения личности Григория Ефимовича Распутина-Нового имеет несколько стадий. Как и многие, впервые я услышал это имя в школьные годы и, что вполне естественно для переломной эпохи (конец 1980-х – начало 1990-х гг.), в резко негативном ключе. Распутина представляли нам как хитрого развращенного мужика, с помощью подлости и лести добившегося доверия Царственных особ и чуть ли не единолично творившего всю внутреннюю и внешнюю политику предреволюционной России. Нам рассказывали, будто бы он, словно по мановению волшебной палочки, назначал и низвергал министров, всячески препятствовал развитию страны, да еще вдобавок был германским шпионом. Не хочется об этом говорить, но в те уже далекие годы мы «узнавали» Распутина через всевозможные пасквили, вроде печально известного произведения В. С. Пикуля «Нечистая сила».

К концу 1990-х, будучи студентом Российского государственного педагогического университета, под влиянием друзей-единомышленников, лучше меня знакомых с православной литературой (я тогда еще только начинал воцерковляться), это представление было подвергнуто в моем уме некоторой корректировке. Именно тогда я впервые услышал о Г. Е. Распутине как о Друге Царской Семьи, немало сделавшем для спасения от приступов страшной болезни, гемофилии, Наследника Цесаревича Алексия. Свидетельствую, что в конце 1990-х годов некоторые верующие, участники монархических молитвенных стояний у петербургского храма Спас-на-Крови и крестных ходов от сего храма к Казанскому собору, несли с собой не только иконы Царственных Мучеников, но и портреты Григория Ефимовича (равно как и Царя Иоанна Васильевича Грозного).

Отмечу и еще одно обстоятельство, которое радикальным образом повлияло на пересмотр моей позиции относительно личности Григория Ефимовича. Будучи студентом магистратуры, я переводил с английского языка «Воспоминания» одного из участников его убийства – Ф. Ф. Юсупова-младшего. Знакомство с этим своеобразным источником и сопоставление его с другими доступными мне тогда материалами привело к выводу не только об ужасе злодеяния в ночь с 16 на 17 декабря (ст. ст.) 1916 года в Юсуповском дворце, но и о совершенно аморальном облике мемуариста, на страницах книги которого ложь «цвела буйным цветом».

 

Позже, работая над кандидатской диссертацией, я в еще большей степени убедился в этом и уже окончательно отбросил различные лживые представления о Г. Е. Распутине, чуть ли не до настоящего времени господствовавшие в отечественной и зарубежной историографии. В этом мне во многом помогло знакомство с письмами святых Царя Николая и Царицы Александры, изучение некоторых архивных дел из личного фонда Г. Е. Распутина в Государственном архиве Российской Федерации, чтение православно-монархической литературы. В кандидатской диссертации, посвященной правым салонам, и в изданной чуть позже на ее основе монографии был сформулирован следующий вывод: «Листовки и „летучие листки“ антираспутинского содержания… содержат информацию о жизни и деятельности старца, посещавшего ряд салонов, часто основанную на вымысле и слухах и требующую документальной перепроверки» (Стогов Д. И. Правомонархические салоны Петербурга-Петрограда (конец XIX – начало ХХ в.) СПб., 2007. С. 19).

В дальнейшем, знакомясь с новыми историческими источниками, я все тверже убеждался, что Григорий Ефимович еще при жизни был оклеветан, а в продолжение последующих ста лет эта клевета тиражировалась практически всеми и везде. Поэтому необходимо выявить причины данного явления и объяснить, чем же так не угодил Распутин тогдашнему высшему свету российского общества.

 

Вплоть до наших дней издавались и издаются сотни работ, посвященных старцу, однако, к сожалению, до широкого читателя, как правило, доходят лишь те из них, где вновь, как в советское и предреволюционное время, тиражируются лживые инсинуации о его «похождениях». А действительно научные труды, в которых негативная точка зрения существенно пересматривается, выходят ограниченными тиражами и очень быстро становятся библиографической редкостью.

– Для меня Григорий Ефимович Распутин-Новый – прежде всего Друг Царской Семьи, праведник, оболганный либерально-большевистской пропагандой. Почему? Во-первых, именно так рассматривали личность старца духовно близкие к нему люди – святые Царь Николай и Царица Александра Феодоровна, о чем свидетельствуют их письма, дневниковые записи. Во-вторых, в источниках отсутствуют какие-либо прямые доказательства порочности Распутина, о чем мы поговорим отдельно. В-третьих, именно такой, третьей позиции придерживаются многие особо уважаемые мною люди, убежденные монархисты, историки, писатели, журналисты – О. А. Платонов, А. Н. Боханов, С. И. Астахов и др. 

– Личность Григория Ефимовича привлекает внимание в первую очередь тем, что он был приближен к святой Царской Семье и пользовался ее особым благорасположением. Старец лечил святого Цесаревича Алексия, причем помогал ему тогда, когда обычная медицина оказывалась неспособной чем-либо улучшить его состояние. Кроме того, сегодня, спустя более сотни лет, становится очевидным, что именно роковое убийство старца Григория повлекло за собою цепь страшных и печальных событий, связанных с революционным хаосом и смутой.

Иными словами, убийство Распутина, как отмечают современные историки-монархисты, стало первым выстрелом революции. Ну и, наконец, в деле популяризации имени старца постарались враги России и Русской Монархии, создав лживый и поистине демонический его образ, вызвав вокруг него нездоровый интерес. На «раскрутку» этого лжеобраза, придуманного явно по наущению врага рода человеческого, были потрачены огромные средства. А когда в сознании общества уже сформировался крайне негативный взгляд на личность старца Григория, вступили в силу законы рынка, законы спроса. Т. е. дальнейшее продвижение лжеобраза становилось способом извлечения все большей и большей выгоды для писателей, издателей, кинематографистов. Подспудно решалась и еще одна задача, которая с точки зрения мировых «творцов истории» является главной, а именно – представить Россию и Русский народ в самом неприглядном виде, облить их грязью, внушив всем и вся, что, дескать, вот он, Русский мужик «во всей своей красе», пьяница и блудник! И враги России резюмируют: что нужно делать с таким народом? Правильно! Он вообще не должен существовать! Так отец лжи через демонизацию образа Распутина открывает новый фронт борьбы с оплотом Православия, Русским народом, с Россией, которая Божией милостью до сих пор жива.

Исходя из сказанного, становится понятым, для чего всем нам необходимо узнавать о старце Григории правду, разбираться в перипетиях его жизни. Истинные сведения о Григории Распутине дадут нам возможность понять, что это был за человек, какой высокой нравственной силой он обладал, почему его уважали и чтили Царственные Мученики, за что он принял мученическую смерть и, в конце концов, позволят выявить алгоритм формирования клеветнических измышлений о старце. Дальнейшее освобождение личности Г. Е. Распутина от клеветы, лжи, инсинуаций – процесс долгий и сложный, но крайне важный, и не только потому, что всем нам необходимо знать историческую правду, но и для раскрытия внутренних механизмов, связанных с организацией процесса свержения Монархии в России в роковом для нее 1917 году.

– Все источники я могу условно разделить на прораспутинские и антираспутинские. К первой группе относятся свидетельства близких к Распутину лиц. В частности, это дневник и переписка Императора Николая II, письма Императрицы Александры Феодоровны, а также Царских детей, письма и мемуарные свидетельства людей из окружения Распутина (А. А. Вырубовой, Ю. А. фон Ден и др.). Кроме того, это архивные документы, в основном сохранившиеся в фонде 612 ГАРФ (личный фонд Г. Е. Распутина), в том числе его записки, письма и т. д. И еще – дореволюционные сочинения как самого Г. Е. Распутина, так и людей, приближенных к старцу.

Вторая группа источников гораздо более обширная. К ней можно отнести различные документы, связанные с деятельностью Распутина, авторы которых пытались представить его в негативном свете. Например, это знаменитое «Тобольской духовной консистории секретное дело о крестьянине Григории Распутине-Новом», которое опубликовал С. В. Фомин; данные наружного наблюдения за старцем, осуществлявшегося на протяжении нескольких лет агентами охранного отделения. Информация этого источника, однако, крайне противоречивая. К тому же при обработке и систематизации данные зачастую искажались  высокопоставленными чиновниками, дабы опорочить Распутина, представить его пьяницей и развратником. Пристального внимания заслуживают стенограммы допросов и показаний, другие следственные материалы, относящиеся к деятельности Чрезвычайной следственной комиссии (ЧСК) Временного правительства (1917 г.). Эти сведения весьма противоречивы и сбивчивы; многие из них основаны на слухах и вымысле. При их анализе необходимо помнить, что показания давались в 1917 году и свидетели старались по возможности «обелить» себя и максимально отгородиться от «преступников» и «шпионов», к коим т. н. «общественное мнение» причисляло старца и близких к нему людей.

Я уже упоминал листовки и «летучие листки» антираспутинского содержания. Эти источники, датированные 1917 годом, характеризуют позицию «общественного мнения» относительно деятельности Распутина и близких ему кружков. К этой же группе источников примыкают многочисленные газетные публикации предреволюционной и революционной поры. Либеральные и левые газеты усердствовали, дабы создать негативный образ старца и растиражировать его. На это тратились громадные средства. Статьями антираспутинского содержания пестрят либеральные газеты «День», «Речь», «Утро России», «Биржевые ведомости» и многие другие. Как это ни парадоксально, не отставали от них в травле Григория Ефимовича и некоторые черносотенные издания («Русское знамя», «Земщина» и др.). Вслед за либералами и левыми политиками черносотенцы повторяли и тиражировали антираспутинские слухи и сплетни – о «проходимце-хлысте», «развратнике», «конокраде», «грязном авантюристе, втершемся в доверие к Царской Семье», и т. п. Казалось бы, правые всеми силами боролись с либеральной и левой пропагандой, пытаясь, по меткому выражению известного черносотенца, профессора Б. В. Никольского, «сокрушить крамолу». Но вот абсурд: эти искренние монархисты (уж, по крайней мере, Б. В. Никольского невозможно заподозрить в двуличности и тайном служении революции), когда дело касалось Распутина, легко поддавались на всю ту же пропаганду противников, очерняющую образ Друга Царской Семьи с целью дискредитации Монархии и монархической идеи! Конечно, вопрос о причинах негативного отношения монархистов к старцу Григорию требует всестороннего изучения и глубокого анализа…

Наконец, мемуарные источники. Они столь многочисленны, что создается впечатление, будто буквально каждый современник, чудом уцелевший в революционной резне и оказавшийся волею судьбы в эмиграции, в относительной безопасности, считал своим долгом поведать читателю какие-либо сведения (как правило, опять-таки вперемешку с клеветническими измышлениями), касающиеся Распутина. Вместе с тем, сквозь пелену лжи даже в этих мемуарах, в целом написанных с антираспутинских позиций, пробиваются лучи правды – т. е. содержатся некоторые вполне реалистичные сведения о Григории Ефимовиче. Так что при анализе подобного рода материалов нужно отделять «зерна от плевел» и так или иначе использовать даже имеющиеся в нашем распоряжении весьма сомнительные источники для реконструкции истинного облика оклеветанного старца. В этом, собственно, и заключается задача историка.

К антираспутинским сочинениям можно отнести и откровенно сфальсифицированные тексты. Самый знаменитый из них – написанный в 1920-е годы писателем А. Н. Толстым и историком П. Е. Щеголевым «Дневник А. А. Вырубовой». В 2008 году историк Д. А. Коцюбинский переиздал со своими комментариями т. н. «Дневник Г. Е. Распутина», который, однако, судя по всему, является таким же апокрифом, как и «Дневник Вырубовой». Сообщения об этой публикации были широко растиражированы СМИ. Правда, сам публикатор в предисловии подчеркивает, что «очень многое заставляет отнестись к „Дневнику“ Распутина весьма настороженно» (Дневник Распутина. М., 2008. С. 6 (предисловие Д. А. Коцюбинского)).

Несколько слов об упомянутых Вами книгах апологетического характера. Говоря в целом, они опровергают традиционные негативные представления о Друге Царской Семьи. Одной из первых работ в этом направлении стала книга доктора экономических наук О. А. Платонова «Жизнь за Царя. Правда о Григории Распутине». Исследователь работал в архивах, в том числе в Государственном архиве Российской Федерации, Тобольском филиале Государственного архива Тюменской области, а также в бывшем Особом архиве КГБ СССР (содержавшем материалы по истории масонства), совершил ряд поездок по местам, связанным с жизнью и деятельностью Г. Е. Распутина, беседовал со старожилами села Покровского (родины Царева Друга), еще помнившими своего знаменитого односельчанина. В результате О. А. Платонов установил, что клеветнические измышления в адрес старца исходили прежде всего от его завистников – священнослужителей села Покровского, части высшего духовенства, представителей придворных сфер (из окружения Великого Князя Николая Николаевича), а затем умело использовались откровенными врагами России и Русского народа (в том числе масонами) для дискредитации монархической идеи, Царской власти, для разрушения нашего традиционного уклада и борьбы с Православной Церковью.

Среди работ последних лет, посвященных закулисной борьбе в окружении Николая II, большой интерес представляют многочисленные книги историка С. В. Фомина из серии «Григорий Распутин: расследование». Автор привлек огромное количество источников (мемуары, дневники, периодическую печать и т. д.), в том числе и архивных, а также изданных в эмиграции. Многие из них впервые введены в научный оборот и существенным образом расширяют представление о деятельности Г. Е. Распутина, опровергают различные ложные представления, укоренившиеся в советской и отчасти в постсоветской историографии (например, о его пьянстве и разврате). Однако значительным недостатком труда С. В. Фомина является, по моему мнению, некоторая аморфность в изложении материала, встречающиеся в отдельных местах нарушения логической последовательности и другие сомнительные моменты.

А. Н. Боханов в посвященной Г. Е. Распутину книге «Правда о Григории Распутине» рассматривает проблему формирования мифов о нем: какие силы были заинтересованы в создании демонического облика Царева Друга, как и почему многие люди, исповедовавшие монархические идеалы, вдруг оказались в одном стане с самыми оголтелыми революционерами в деле распространении клеветы на старца. Монография содержит богатый фактологический материал, хотя в целом написана в публицистическом жанре.

В названных книгах (как и в работах Т. Л. Мироновой «Из-под лжи. Государь Николай II. Григорий Распутин», Ю. Ю. Рассулина «Месть врага рода человеческого», статьях иерея Сергия Чечаничева, опубликованных на портале «Русская народная линия», и др.) достаточно подробно исследуется деятельность Григория Ефимовича и его окружения. Вместе с тем остается и ряд непроясненных вопросов. К примеру, не до конца выявлен круг контактировавших с ним лиц. Остается открытой проблема наличия или отсутствия двойников, которые, по одной из версий (ее разделяет, в частности, В. Е. Рыжко, но опровергает С. В. Фомин), своими действиями дискредитировали старца.

 

Выявленные в фондах Российского государственного военно-исторического архива данные наружного наблюдения за князем-авантиюристом М. М. Андрониковым помогают определить, как часто Распутин бывал на его квартире, а также несколько скорректировать круг людей, так или иначе связанных со старцем. Изученные мною источники (в том числе архивные, многие из которых впервые будут введены в научный оборот), связанные с деятельностью правых салонов и кружков, посещавшихся Распутиным, также некоторым образом формируют представление о знакомых сибирского старца, о характере (позитивном или негативном) взаимоотношений с ними Григория Ефимовича.

Также я планирую ввести в научный оборот ряд мемуарных источников (в частности, воспоминания штаб-офицера для поручений при главноуправляющем Государственного коннозаводства князе Н. Б. Щербатове М. Е. Бульмеринга и офицера 146-го Царицынского полка К. Н. Николаева, близко знакомого с М. В. Родзянко), в которых содержатся живые свидетельства о встречах со старцем (не лишенные, впрочем, субъективного неприязненного «обрамления»).

Давно назрела необходимость подробного разбора вопроса о причинах резко негативного отношения большинства монархистов, черносотенцев к Григорию Ефимовичу (о чем еще будет сказано ниже).

Для первоначального знакомства с личностью старца Григория я бы порекомендовал, главным образом, две вещи. Во-первых, выпущенную в 2017 году, к 100-летию мученической кончины Г. Е. Распутина, издательством «Царское Дело» книгу «Вериги любви», в которой собраны все известные на настоящий момент литературные произведения и письма Царева Друга. Хотя Распутин был малограмотен, тем не менее, благодаря сохранившимся и в значительной степени изданным еще при жизни старца материалам, мы можем и сегодня, спустя более ста лет, получить представление о его наследии.

Во-вторых, я бы посоветовал книги А. Н. Боханова о Г. Е. Распутине, выходившие в разные годы. Написанные живым языком, доступные простому, неискушенному читателю, они способны направить ход мысли в правильное русло, стать своего рода маяком на пути дальнейшего изучения и лучшего понимания личности сибирского старца. 

– Мне Григорий Ефимович представляется прежде всего странником одухотворенным. Вообще, идея странничества была широко распространена в дореволюционной России. Тысячи странников с котомками за плечами – с изможденными от долгих скитаний лицами, пронизывающим взглядом, в одежде из грубой ткани, из-под которой часто была видна власяница или даже вериги – ходили по городам и весям необъятной Российской Империи, посещали святые обители, молились. О ношении вериг пишет и сам Григорий Распутин. Примерно на рубеже XIX–ХХ веков он научился читать и писать, начал осваивать Священное Писание (которое вскоре выучил практически наизусть), вокруг него постепенно сформировался кружок единомышленников, которым он разъяснял Слово Божие.

Об основных вехах жизни Григория Ефимовича в последние годы написано множество научных и публицистических трудов, и при желании каждый может к ним обратиться. Здесь же я коротко напомню, что Распутин родился в селе Покровском Тобольской губернии, в семье крестьянина, 9 января (все даты здесь и далее приведены по старому стилю) 1869 года и при Крещении получил имя в честь святителя Григория Нисского. Сведений о его детстве и юности до нас дошло мало. Известно, что он занимался обычным крестьянским трудом, а также традиционной для Западной Сибири ямщицкой работой, ходил в обозах, ловил рыбу и т. д. С 15 до 38 лет, о чем он свидетельствовал сам, много болел, однако молился и постепенно смог излечиться от недугов. Совершал паломничества – как на сравнительно небольшие расстояния (к святому Симеону Верхотурскому, на Актай и проч.), так и по дальним обителям (например, в Киево-Печерскую лавру). Бывал старец и в Иерусалиме. Утверждение недругов Распутина о том, что в юности он занимался конокрадством, не выдерживает никакой критики.

В 18 с лишним лет Григорий женился на девице из соседней деревни Параскеве (Прасковье) Федоровне Дубровиной. Всего у них родилось семеро детей, но из них первые трое, а также последняя девочка, умерли. Остались в живых Дмитрий (1895–1933), Матрена (в церковной книге – Матрона, однако в семье ее часто называли Марией; 1898–1977) и Варвара (1900 – начало 1930-х гг.). Вдова Г. Е. Распутина, сын Дмитрий и дочь Варвара погибли в советских концлагерях, а Матрене удалось эмигрировать вместе со своим психически неуравновешенным мужем, поручиком Б. Н. Соловьевым (1893–1926).

Вокруг Григория Ефимовича постепенно образовался круг поклонников и почитателей, которые воспринимали его прежде всего как умудренного духовным опытом человека. Так сформировался образ благочестивого старца, и молва о нем все более распространялась не только по окрестным с Покровским селам, но и по всей России.

В 1904 году Г. Е. Распутин получил рекомендательное письмо от викарного епископа Казанской епархии Хрисанфа (Шетковского) и отправился впервые в жизни в Санкт-Петербург, к тогдашнему ректору Санкт-Петербургской духовной академии епископу Сергию (Страгородскому), будущему Патриарху Московскому и всея Руси. Известно также, что с владыкой Хрисанфом Григория познакомила миллионерша Ирина Александровна Башмакова из Тобольска. В Петербурге Григорий Распутин вошел в общение с архимандритом Феофаном (Быстровым) и другими влиятельными духовными лицами, получил приглашения в некоторые великосветские салоны (в том числе в салон графини С. С. Игнатьевой).

Дело в том, что, как сказано выше, в сибирский период жизни у старца Григория появились почитатели. Среди них встречались и некоторые экзальтированные особы с нездоровой психикой, одержимые модными в те годы идеями богоискательства, интересовавшиеся всем мистическим, таинственным. Г. Е. Распутин, как странник-аскет, привлекавший и располагавший к себе людей, несомненно обладавший провидческим даром (о чем есть немало свидетельств), оказался подходящим объектом для их чаяний. В числе подобного рода мистически настроенных людей и ревностных поклонниц старца выделялись черногорские Великие Княгини, сестры Милица и Анастасия (Стана) Николаевны, которые на тот момент были близки к Императрице Александре Феодоровне. Именно через них, судя по всему, и произошло знакомство Григория Ефимовича с Царской Семьей. Из дневника Николая II известна точная дата первой встречи – 1 ноября 1905 года. Григорий Ефимович, как уже отмечалось, мог останавливать кровотечения у тяжело больного Наследника Престола. В первую очередь это обстоятельство и обусловило его дальнейшее сближение с Семьей Государя. Их встречи становятся все более частыми, и Император и Императрица открывают для себя богатый духовный мир старца.

Тем временем, по мере роста популярности Распутина и, главным образом, вследствие особого расположения к нему Царя и Царицы, усиливается волна негатива против него. Этому способствовало и то, что старец откровенно указывал на далеко не нравственное поведение многих придворных, в том числе представителей Императорского дома. Ядром, центром антираспутинской политики вскоре стал кружок Великого Князя Николая Николаевича и сестер-черногорок, вследствие ряда обстоятельств превратившихся из друзей в ярых противников Григория Ефимовича. Появились антираспутинские публикации в печати, было заведено дело по обвинению его в сектантстве (хлыстовстве), причем инспираторы использовали в своих целях ложные показания односельчан старца и местного духовенства, недовольных его славой и, видимо, имевших к нему личную неприязнь. Постепенно, по мере того как о «феномене Распутина» узнавало все большее число людей, в травлю включились различные политические силы, не только либеральные и масонские, но, как уже отмечалось, и правоконсервативные.

Григорий Ефимович продолжал жить в Петербурге, периодически посещая родное Покровское. Круг его общения поражает своим разнообразием – узнав о его приближенности ко Двору, совершенно разные по званию и политическим взглядам люди обращались к нему со всевозможными просьбами и он, судя по всему, старался никому не отказывать. Именно этим, на мой взгляд, объясняется появление несметного числа аферистов и проходимцев вроде И. Ф. Манасевича-Мануйлова или пресловутого князя М. М. Андроникова, которые вились вокруг Григория Ефимовича, но после того как тот, в силу своих высоких нравственных качеств, отказался идти у них на поводу, становились его яростными врагами. К такому типу людей, но несколько иного свойства, можно отнести и иеромонаха Илиодора (Труфанова), который, преисполненный грехом гордыни, вскоре отрекся от Церкви и стал неистовым хулителем сибирского старца. По его наущению полусумасшедшая сифилитичка Хиония Гусева летом 1914 года, в канун начала Первой мировой войны, совершила покушение на Распутина, к счастью, не смертельное.

Неоднократно старец предостерегал Царя от втягивания страны в мировую войну. Своей антивоенной позицией он вызывал резкую антипатию у представителей «партии войны», в том числе Великого Князя Николая Николаевича. В годы Первой мировой отношение к Распутину в обществе, благодаря усилиям огромного числа тогдашних средств массовой информации, стало еще более негативным. С его именем в массовом сознании связывались многочисленные беды военного времени. Центральным обвинением стала якобы причастность Григория Ефимовича и его окружения к шпионской деятельности в пользу Германии. В высших придворных кругах, непосредственно связанных с Императорским домом, созрел план физического устранения старца, который и был злодейски исполнен в ночь на 17 декабря 1916 года.