АРХИМАНДРИТ УПЦ ПОСТАВИЛ МУЧЕНИКОВ ЗА РУСЬ СВЯТУЮ В ОДИН РЯД РУСОФОБАМИ
В течение 23-25 мая архимандрит Виктор (Бедь), ректор Ужгородской украинской богословской академии имени святых Кирилла и Мефодия и Карпатского университета имени Августина Волошина, Уполномоченный Украинской Православной Церкви (Московский Патриархат) по вопросам высшего образования и науки отслужил заупокойные литии по гетману- «мазепинцу» Филиппу Орлику, Симону Петлюре, Евгении Коновальце а также отслужил молебен Карпаторуським святым, сообщает сообщает проавтокефальный вэб-ресурс «Религия в Украине»
Данное событие комментируется на православном украинском сайте «За единство православия»:
О звэршэннях Филиппа Орлика, Петлюры и основателя ОУН Коновальца, думаю, наслышаны в данной аудитории все.
Но кто же такие карпаторусские святые?
Все мы знаем уже о том, как почти сто лет назад австрийские власти по наводкам ими же взращенных первых украинцев уничтожили бОльшую часть прикарпатских русинов-москвофилов (по крайней мере, топоним «Талергоф» сегодня на слуху). Примерно в то же время по другую сторону Карпат тотальным репрессиям были подвергнуты подкарпатские русины, также посмевшие вспомнить о корнях своей идентичности.
В 1903 г. крестьяне с. Иза (в 5 км. от Хуста) на одной из церковных служб пропели православный Символ веры. Это означало их выход из унии. Село тотчас было наводнено жандармами (правительство даже распорядилось построить для них в Изе казарму… на средства селян). 22 человека были привлечены к суду по обвинению в государственной измене. Так начался т.н. 1-й Мармарош-Сигетский процесс.
В ходе слушаний обвинение в государственной измене было заменено маловразумительным «подстрекательством против мадьярской национальности». Крестьян Иоакима Вакарова, Василия Лазаря и Василия Каменя приговорили к 14 месяцам тюрьмы и, кроме того, к кабальному штрафу. Чтобы покрыть его плюс огромные судебные издержки, с молотка были проданы дома, скот и прочее имущество заключенных. Их семьям пришлось искать кров у односельчан и жить на помощь православной общины. Выйдя из тюрьмы, Иоаким Вакаров был вновь арестован и умер под пытками. Похоронили его без священника.
Но эти похороны стали толчком к еще более массовому переходу в православие всех окрестных сел. Однако священников в них не было. До 1910 г. приходилось тайно крестить детей на Буковине, пока в Изу не пришел за сто с лишним километров монах Алексий Кабалюк, сын лесоруба из деревни Ясенье (известное нам как горный курорт Ясиня). Под видом точильщика отец Алексий стал обходить села и совершать службы. В один из дней он крестил 200 детей и причастил более тысячи верующих.
На о. Алексия началась облава. Он был вынужден бежать в Америку, где к тому времени сложилась многочисленная карпато-русская колония (причисляемая сегодня к украинской диаспоре). Там он также обратил в православие десятки тысяч эмигрантов.
Не забывал о. Алексий и о карпатской своей пастве, вел с ней переписку. Тогда Австрийские власти принялись допрашивать всех, кто получал письма с американским штемпелем. Самым распространенным методом дознания было подвешивание к дереву за ногу. Через час висения у человека из носа, горла, ушей текла кровь. Многие спасались от «мучилищного дерева» в горах.
Так, одиннадцать девушек (Мария и Анна Вакаровы, Пелагея Смолик, Мария Мадор, Пелагея Тусть, Пелагея и Параскева Щербань, Юлианна Азай, Мария Прокун, Мария Довганич, Анна Камень) построили в лесу хижину, где стали жить по монашескому уставу. Выследившие их жандармы, прежде чем бросить их в тюрьму, загнали всех в горную речку и продержали в ледяной воде два часа.
В 1913 г. более двухсот крестьян были арестованы по подозрению в «подстрекательстве» против Габсбургской империи в интересах России. Разумеется, не безвозмездном — полиция даже «нашла» двух еврейских корчмарей, которые засвидетельствовали, что они у одного из арестованных видели русскую тысячерублевку. При этом следователи упустили из виду, что билет в тысячу рублей тогда не существовал. «Но так как в Австро-Венгрии имелись банкноты в тысячу крон, то, конечно, предполагали, что и в России имеются тысячерублевки», — вспоминал об этом эпизоде доктор Алексей Геровский, юрисконсульт Сербской церкви.
Те не менее это стало началом 2-го Мармарош-Сигетского процесса.
Королевский прокурор Андор Иллеш зачитал подсудимым обвинение в том, что они «находятся в сношениях с русским графом Владимиром Бобринским, членом Государственной Думы, с… афонскими, холмскими, киевскими, почаевскими монахами и получают от них денежную поддержку… с целью обратить униатских жителей государства, живущих в Мармароше, Угоче и Переи, в православную русскую веру… для присоединения означенных территорий к русскому государству. Руководствовались они отчасти соображением материальной выгоды, отчасти же любовью к православной русской вере…»
Прибывший на процесс граф Бобринский изобличил всю нелепость обвинения: «…Указывается, что в двух корчмах православные предъявляли «копейки и рубли», это свидетельствует, что движение поддерживается из-за границы. Какая наивность! Неужели бы мы не сумели разменять рубли на кроны ранее, чем раздавать их угроросам?.. Прокурору хорошо известно, что не материальной выгоды ищут православные, не богатеют они. Они разорены штрафами, постоем войск и тюремным заключением. Но прав, вполне прав прокурор, когда он говорит, что его жертвы «руководствовались любовью к православной русской вере».
Добровольно вернулся из США на суд и о. Алексий (Кабалюк). В последнем слове он заявил: «Если стадо страдает, место пастыря — среди страдающих… Какой ни будет приговор, мы его примем. Если нам придется страдать, мы будем страдать за святое дело».
Отец Алексий был осужден к 4 с половиной годам заключения, еще 34 человека — сроком до 2 лет.
Но даже во время самого процесса в Изе было создано подпольное православное сестринство. Организовала его совсем еще юная Иулиания Прокоп. Узнавшие о том жандармы ночью ворвались в село и арестовали сестер. Раздев их донага и облив на морозе водой, жандармы водили их по селу для устрашения односельчан. Но никто от православия не отрекся.
Спасла девушек Первая мировая война и вступление в Мармарош русских войск.
К сожалению, фронт не дошел до Лемковщины, где за выход 60 тысяч человек из унии были расстреляны не только все православное духовенство, но и триста униатских священников — лишь по подозрению в тайных симпатиях к России. Сотни представителей национальной интеллигенции были согнаны в 1914 г. в тюрьму в Новом Санче, где заседал военно-полевой трибунал. По свидетельству местного историка Александра Сабова (родом из Закарпатья), первыми перед трибуналом предстали священник Петр Сандович с сыном Антонием, только что окончившим университет по курсу философии. Против него «свидетельствовала вещественная улика»: собственноручное письмо, где «русская» написано с двумя «с». Приговор: «Государственную измену считать доказанной, виновных о. Петра Сандовича и его сына расстрелять»…
И вот поставить мучеников за Русь Святую в один ряд русофобской нечистью и нехристью – это каким же мерзавцем надо быть. И каким… архимандритом?
Что скажете, братия и сестры?
Данное событие комментируется на православном украинском сайте «За единство православия»:
О звэршэннях Филиппа Орлика, Петлюры и основателя ОУН Коновальца, думаю, наслышаны в данной аудитории все.
Но кто же такие карпаторусские святые?
Все мы знаем уже о том, как почти сто лет назад австрийские власти по наводкам ими же взращенных первых украинцев уничтожили бОльшую часть прикарпатских русинов-москвофилов (по крайней мере, топоним «Талергоф» сегодня на слуху). Примерно в то же время по другую сторону Карпат тотальным репрессиям были подвергнуты подкарпатские русины, также посмевшие вспомнить о корнях своей идентичности.
В 1903 г. крестьяне с. Иза (в 5 км. от Хуста) на одной из церковных служб пропели православный Символ веры. Это означало их выход из унии. Село тотчас было наводнено жандармами (правительство даже распорядилось построить для них в Изе казарму… на средства селян). 22 человека были привлечены к суду по обвинению в государственной измене. Так начался т.н. 1-й Мармарош-Сигетский процесс.
В ходе слушаний обвинение в государственной измене было заменено маловразумительным «подстрекательством против мадьярской национальности». Крестьян Иоакима Вакарова, Василия Лазаря и Василия Каменя приговорили к 14 месяцам тюрьмы и, кроме того, к кабальному штрафу. Чтобы покрыть его плюс огромные судебные издержки, с молотка были проданы дома, скот и прочее имущество заключенных. Их семьям пришлось искать кров у односельчан и жить на помощь православной общины. Выйдя из тюрьмы, Иоаким Вакаров был вновь арестован и умер под пытками. Похоронили его без священника.
Но эти похороны стали толчком к еще более массовому переходу в православие всех окрестных сел. Однако священников в них не было. До 1910 г. приходилось тайно крестить детей на Буковине, пока в Изу не пришел за сто с лишним километров монах Алексий Кабалюк, сын лесоруба из деревни Ясенье (известное нам как горный курорт Ясиня). Под видом точильщика отец Алексий стал обходить села и совершать службы. В один из дней он крестил 200 детей и причастил более тысячи верующих.
На о. Алексия началась облава. Он был вынужден бежать в Америку, где к тому времени сложилась многочисленная карпато-русская колония (причисляемая сегодня к украинской диаспоре). Там он также обратил в православие десятки тысяч эмигрантов.
Не забывал о. Алексий и о карпатской своей пастве, вел с ней переписку. Тогда Австрийские власти принялись допрашивать всех, кто получал письма с американским штемпелем. Самым распространенным методом дознания было подвешивание к дереву за ногу. Через час висения у человека из носа, горла, ушей текла кровь. Многие спасались от «мучилищного дерева» в горах.
Так, одиннадцать девушек (Мария и Анна Вакаровы, Пелагея Смолик, Мария Мадор, Пелагея Тусть, Пелагея и Параскева Щербань, Юлианна Азай, Мария Прокун, Мария Довганич, Анна Камень) построили в лесу хижину, где стали жить по монашескому уставу. Выследившие их жандармы, прежде чем бросить их в тюрьму, загнали всех в горную речку и продержали в ледяной воде два часа.
В 1913 г. более двухсот крестьян были арестованы по подозрению в «подстрекательстве» против Габсбургской империи в интересах России. Разумеется, не безвозмездном — полиция даже «нашла» двух еврейских корчмарей, которые засвидетельствовали, что они у одного из арестованных видели русскую тысячерублевку. При этом следователи упустили из виду, что билет в тысячу рублей тогда не существовал. «Но так как в Австро-Венгрии имелись банкноты в тысячу крон, то, конечно, предполагали, что и в России имеются тысячерублевки», — вспоминал об этом эпизоде доктор Алексей Геровский, юрисконсульт Сербской церкви.
Те не менее это стало началом 2-го Мармарош-Сигетского процесса.
Королевский прокурор Андор Иллеш зачитал подсудимым обвинение в том, что они «находятся в сношениях с русским графом Владимиром Бобринским, членом Государственной Думы, с… афонскими, холмскими, киевскими, почаевскими монахами и получают от них денежную поддержку… с целью обратить униатских жителей государства, живущих в Мармароше, Угоче и Переи, в православную русскую веру… для присоединения означенных территорий к русскому государству. Руководствовались они отчасти соображением материальной выгоды, отчасти же любовью к православной русской вере…»
Прибывший на процесс граф Бобринский изобличил всю нелепость обвинения: «…Указывается, что в двух корчмах православные предъявляли «копейки и рубли», это свидетельствует, что движение поддерживается из-за границы. Какая наивность! Неужели бы мы не сумели разменять рубли на кроны ранее, чем раздавать их угроросам?.. Прокурору хорошо известно, что не материальной выгоды ищут православные, не богатеют они. Они разорены штрафами, постоем войск и тюремным заключением. Но прав, вполне прав прокурор, когда он говорит, что его жертвы «руководствовались любовью к православной русской вере».
Добровольно вернулся из США на суд и о. Алексий (Кабалюк). В последнем слове он заявил: «Если стадо страдает, место пастыря — среди страдающих… Какой ни будет приговор, мы его примем. Если нам придется страдать, мы будем страдать за святое дело».
Отец Алексий был осужден к 4 с половиной годам заключения, еще 34 человека — сроком до 2 лет.
Но даже во время самого процесса в Изе было создано подпольное православное сестринство. Организовала его совсем еще юная Иулиания Прокоп. Узнавшие о том жандармы ночью ворвались в село и арестовали сестер. Раздев их донага и облив на морозе водой, жандармы водили их по селу для устрашения односельчан. Но никто от православия не отрекся.
Спасла девушек Первая мировая война и вступление в Мармарош русских войск.
К сожалению, фронт не дошел до Лемковщины, где за выход 60 тысяч человек из унии были расстреляны не только все православное духовенство, но и триста униатских священников — лишь по подозрению в тайных симпатиях к России. Сотни представителей национальной интеллигенции были согнаны в 1914 г. в тюрьму в Новом Санче, где заседал военно-полевой трибунал. По свидетельству местного историка Александра Сабова (родом из Закарпатья), первыми перед трибуналом предстали священник Петр Сандович с сыном Антонием, только что окончившим университет по курсу философии. Против него «свидетельствовала вещественная улика»: собственноручное письмо, где «русская» написано с двумя «с». Приговор: «Государственную измену считать доказанной, виновных о. Петра Сандовича и его сына расстрелять»…
И вот поставить мучеников за Русь Святую в один ряд русофобской нечистью и нехристью – это каким же мерзавцем надо быть. И каким… архимандритом?
Что скажете, братия и сестры?
<-назад в раздел
