«4-й отдельный железнодорожный батальон»
Москвич Виктор Петухов написал воспоминания своего дедушки Андрея Семеновича.
«В октябре 1943-го наступление наших войск в Белоруссии приостановилось. Пехота не могла продолжать наступление без поддержки танков и артиллерии. Наша часть получила задание: навести мост через реку. Половина моста была под настилом, когда появился немецкий самолет-корректировщик, который за его форму окрестили "рама". Снаряды ложились все ближе... Я выходил на берег и увидел, как в воздух взлетели бревна и люди, которые затем, мне показалось, медленно падали в кипящую воду...
Некоторых можно было спасти. Но все таскали бревна и доски под непрекращающимся огнем. Мост достроили... Я рубил дрова, когда подошел комбат. Увидев меня одного вместо полувзвода солдат, он потемнел лицом. Налил в кружку спирт и сказал: "Пей, Андрей. Пей!" Вскоре меня вызвали в штаб, вручили медаль и сфотографировали у знамени части. На нем вышито: «4-й отдельный железнодорожный батальон». С этим батальоном я дошел до Кенигсберга.
Война! И дрогнула планета
От взрывов, дыма и огня.
Картина страшного сюжета
Легла стотонно на меня…
Ушли, погибнув за Державу,
Мужчины, женщины, юнцы,
За дело правое по праву
Они достойные бойцы
Своей отчизны и народа,
Кто защищал его как мог,
От крупной части и до взвода,
И до солдата, что без ног.
И до солдата, кто на ощупь
Сражался с вражеской ордой,
Слепой голодный – почти мощи,
Он долг свой выполнил с лихвой.
Это ему на Брестском вале
Отдали честь его враги,
Когда он вышел из подвала
Свой подвиг показав другим.
Ушли, сраженные свинцами,
Сгорев печах концлагерей,
Угаснув божьими свечами
Среди обугленных полей.
(Виталий Астафьев)
Бровь белесая, седина
И платок у слезящихся глаз.
Мать солдатская у окна
Шепчет имя в который раз.
Он в герои не метил нет,
Просто жил для своей страны
Просто не было да и нет
Оправданья для той войны.
(Александр Рачков)
А бабы на Руси всегда страдали.
Все войны, войны – мужиков и нет.
Мужья отчизне жизни отдавали,
А бабы – дому сотни-сотни лет.
Вели хозяйство и детей растили,
В работе надрываясь за троих,
И, уломавшись, перед сном молили
Прощения людских грехов своих.
(Людмила Михайловская)
«В октябре 1943-го наступление наших войск в Белоруссии приостановилось. Пехота не могла продолжать наступление без поддержки танков и артиллерии. Наша часть получила задание: навести мост через реку. Половина моста была под настилом, когда появился немецкий самолет-корректировщик, который за его форму окрестили "рама". Снаряды ложились все ближе... Я выходил на берег и увидел, как в воздух взлетели бревна и люди, которые затем, мне показалось, медленно падали в кипящую воду...
Некоторых можно было спасти. Но все таскали бревна и доски под непрекращающимся огнем. Мост достроили... Я рубил дрова, когда подошел комбат. Увидев меня одного вместо полувзвода солдат, он потемнел лицом. Налил в кружку спирт и сказал: "Пей, Андрей. Пей!" Вскоре меня вызвали в штаб, вручили медаль и сфотографировали у знамени части. На нем вышито: «4-й отдельный железнодорожный батальон». С этим батальоном я дошел до Кенигсберга.
Война! И дрогнула планета
От взрывов, дыма и огня.
Картина страшного сюжета
Легла стотонно на меня…
Ушли, погибнув за Державу,
Мужчины, женщины, юнцы,
За дело правое по праву
Они достойные бойцы
Своей отчизны и народа,
Кто защищал его как мог,
От крупной части и до взвода,
И до солдата, что без ног.
И до солдата, кто на ощупь
Сражался с вражеской ордой,
Слепой голодный – почти мощи,
Он долг свой выполнил с лихвой.
Это ему на Брестском вале
Отдали честь его враги,
Когда он вышел из подвала
Свой подвиг показав другим.
Ушли, сраженные свинцами,
Сгорев печах концлагерей,
Угаснув божьими свечами
Среди обугленных полей.
(Виталий Астафьев)
Бровь белесая, седина
И платок у слезящихся глаз.
Мать солдатская у окна
Шепчет имя в который раз.
Он в герои не метил нет,
Просто жил для своей страны
Просто не было да и нет
Оправданья для той войны.
(Александр Рачков)
А бабы на Руси всегда страдали.
Все войны, войны – мужиков и нет.
Мужья отчизне жизни отдавали,
А бабы – дому сотни-сотни лет.
Вели хозяйство и детей растили,
В работе надрываясь за троих,
И, уломавшись, перед сном молили
Прощения людских грехов своих.
(Людмила Михайловская)
<-назад в раздел
