Синод РПЦ утвердил новый молитвенный чин, предназначенный для тех случаев, когда люди оканчивают жизнь самоубийством. В нем  дается утешение родственникам умерших. Революционным назвали это решение светские СМИ.

На заседании в Киеве Священный Синод Русской Православной Церкви утвердил чин и постановил разослать его во все епархии РПЦ для использования, а также опубликовать его тексты и порядок. Информация об этом опубликована на официальном сайте Московского Патриархата.

Революционным в деле примирения людей с некоторыми жизненными трагедиями называют этот чин СМИ. Ведь раньше самоубийцы в РПЦ не отпевались, и ни для них, ни для их родных не существовало никаких служебных чинов или молитв.

Как отмечается в журнале заседания Синода, «всякий раз, когда родные самоубийцы будут обращаться к священнику за утешением в постигшем их горе», может многократно совершаться чин «молитвенного утешения сродников, живот свой самовольно скончавшаго».

Решение воистину можно сравнить с революционным действием, - с тем, которое обычно производит всякая революция, т.е. с разрушением. Разрушается  сам душеспасительный процесс, происходящий в сердце человека, скорбящего от самоубийства близкого. Первый тревожный вопрос, который обычно возникает в душе родственника самоубийцы: «А вдруг это я был причиной рокового решения? Если не полностью, то может в какой-то малой степени?» Эта тяжелейшая тревога заставляет взглянуть внутрь себя,  пересмотреть что-то, что казалось  несущественным, а на поверку – грехом; вывернуть себя на изнанку, и - бежать за утешением в Церковь – к Истинному Утешителю Господу Иисусу, Искупителю наших грехов – на Исповедь к священнику. А после очищения совести прибегнуть к теплейшей домашней молитве за упокой души самоубийцы, дабы Господь умилосердился и, возможно облегчил бы его муки. Такая молитва предстоящей Богу души - скорбящей и израненной - не только дает надежду на лучшую загробную  участь самоубийцы, но и взращивает в душе молящегося семена вящей Надежды на Бога. А что может быть ценнее такого опыта?

Таков сложившийся веками в нашей Русской Православной Церкви «привычный», традиционный «выход» из этой тягчайшей ситуации.

Вспомним, каким способом утешила  старица Пелагия Ивановна Дивеевская монахиню Афанасию, скорбящую о своем брате-самоубийце. Для облегчения его загробной участи старица Пелагия Ивановна посоветовала сестре усопшего наложить на себя подвиг: затвориться и читать по сто пятьдесят молитв Богородице с поклонами. Через сорок дней после такого подвига монахиня увидела во сне брата, и ей было возвещено, что ему после такого троекратного подвига дано освобождение (до того он был прикован цепями к кровавому камню), - но блаженства он не получил. При этом другой страдалец произнес: «Счастлив ты, что имеешь таких молитвенников»». А если бы существовал такой специальный «чин утешения», то стала бы столь усердно монахиня Афанасия молиться за брата? И что бы тогда его ожидало в вечности?

Кроме того, в святоотеческой литературе нет повествований о том,чтобы родственники самоубийц просили об их «утешении». Приходящие к старцам за советом просили только одного: как молиться о загробной участи несчастных или просили Старцев помолиться. А то, что они сами страдают – это даже и не принималось к рассмотрению. Ведь собственно, в соответствии с православным учением именно в скорбях и возрастает душа.  И чем сильнее скорбь, претерпеваемая с благодарением человеком, тем выше душа поднимается к Богу. Господь и посылает скорби, чтобы приблизить к себе душу, и только Он, истинный Уиешитель может по настоящему утешить, и это утешение можем мы получить только в покаянии или благодарном терпении скорби. Другого просто не дано. Утешение вне покаяния – временное, потому что – ложное. Оно только усыпляет совесть, но не облегчает ее.

Кроме того, как писал приснопамятный старец архимандрит Иоанн (Крестьянкин) «маниакальное упорство сродников самоубийц <отпеть его и (или) поминать в церкви> нередко вызвано подсознательным желанием переложить всю ответственность за дальнейшую судьбу своего убившегося чада на Церковь. Между тем наибольшая вина лежит, прежде всего на родителях, живущих в безверии, и не давших должную веру с малого возраста своему ребенку, на которую он мог бы легко опереться в трудную минуту».

Это подход не православный, мирской,  бездуховный – именно поэтому он и вызвал такую радость у светских СМИ.