Четверг, 28 Марта 2024 г.
Духовная мудрость

Преп. Анатолий Оптинский о "просвещении"
Просвещение возвышается, но мнимое; оно обманывает себя в своей надежде; юное поколение питается не млеком учения Святой нашей Православной Церкви, а каким-то иноземным мутным, ядовитым заражается духом.
Оптинский старец Анатолий-младший о последних временах

сщмч. Иннокентий (Просвирнин) о патриотизме
Вернуться на стезю отцов, идти по стопам отцов – это главная задача нашего времени. Так мы понимаем патриотизм…
Архим. Иннокентий (Просвирнин) о спасении и России

Сщмч. Андроник Пермский о последних временах
Масонство <...> открыто гонит Христианство из жизни <...> и выльется в одного человека беззакония, сына погибели – антихриста. В этом разгадка и наших самых последних «свобод»: цель их – погибель Православия на Руси.
Сщмч. Андроник Пермский о последних временах

Митр.Иоанн о Правосл
Любое непредвзятое историческое исследование покажет, что Православие вовсе не есть «одно из» многочисленных исповеданий. Оно есть именно то первохристианское, апостольское исповедание, от которого впоследствии – идя на поводу у собственной гордыни и лжеименного разума – отпали все остальные «христианские конфессии».
Митр. Иоанн (Снычев)

Преп. Амвросий Оптинский о мудрости
"Будите мудры яко змия" (ср. Мф. 10,16). Змея, когда нужно ей переменить старую кожу на новую, проходит чрез очень тесное узкое место, и таким об разом ей удобно бывает оставить свою прежнюю кожу. Так и человек, желая совлечь свою ветхость, должен идти узким путем исполнения евангельских заповедей. - При всяком нападении змея старается оберегать свою голову. Человек должен более всего беречь свою веру. Пока вера сохранена, можно еще все исправить.
Преп. Амвросий Оптинский

В кулуарах

Вакцинация от коронавируса - спасение или ловушка?
Можно ли говорить о том, что в ближайшем будущем мы можем забыть о коронокризисе? На этот и другие вопросы отвечает Пламен Пасков. При этом он рассказал, что мировая элита не собирается прекращать коронабесие вплоть до 2025 года. Также Пламен Пасков поделился своим мнением о том, является ли вакцинация от коронавируса спасением для людей или это ловушка для них...

Без Бога ни до порога
Предлагаем вашему вниманию выпуск программы «ДУШЕВНАЯ БЕСЕДА» с Константином Душеновым, в котором затрагиваются важные проблемы. Зачем Бог попускает нам скорби? Правда ли, что Русские Цари никогда не присягали на верность Российскому престолу, а только свидетельствовали о своей верности Господу Богу, когда в чине Коронации читали вслух Символ Веры? Правда ли, что книги митрополита Иоанна (Снычева) писал Константин Душенов?

Кремль окончательно порвал с западом
Предлагаем вашему вниманию полную версиюпрограммы «ДУШЕНОВ. ПРЯМАЯ РЕЧЬ». Выпуск №26. Правда ли, что до российской политической элиты наконец-то дошло, что нам с Западом не по пути? Правда ли, что в России уже 7 лет идёт тихая революция сверху? Какое место в русской геополитике занимает Кавказ? Почему одни люди и народы более религиозны, чем другие?

Документы
читать дальше...

Корреспонденция
читать дальше...



Архимандрит Мелхиседек Артюхин
«Я остаюсь с Царем!»: День рождение страстотерпца праведного Евгения врача, лейб-медика Царской Семьи

  2019-06-09.1.jpg
Цесаревич принимает грязевые ванны. 
Рядом с Императрицей – доктор Боткин 

Основатель славной династии Боткиных – Петр Кононович Боткин, крестьянин Псковской губернии. Человек умный и предприимчивый, он приехал в Москву в начале ХIХ века и завел свое дело – чаеторговую фирму. Вышел в купцы первой гильдии, построил дом, дважды был женат. От двух браков имел 25 детей. Род Боткиных дал стране ученых, художников, купцов. Каждый врач знал классические «Клинические лекции» профессора Военно-медицинской академии (ВМА) Сергея Петровича Боткина, лейб-медика Императоров Александра II и Александра III. Как и отец, он был женат дважды, правда, детей имел вполовину меньше – 12.

Его четвертый ребенок – Евгений – родился 27 мая 1865 года в Царском Селе. Мать, Анастасия Александровна, рано умерла, но успела дать сыну домашнее воспитание. В 1878 году он поступил сразу в пятый класс гимназии. Затем Евгений Сергеевич стал студентом физико-математического факультета университета, но через год перешел в Военно-медицинскую академию. В 1889 году с отличием ее закончил.

Профессиональную деятельность он начал в 21 год. Работать стал не в лучших клиниках (на что имел полное право), а в Мариинской больнице для бедных. После стажировок в Германии и недолгой работы при Придворной певческой капелле защитил диссертацию и стал приват-доцентом ВМА.

Студентам Евгений Сергеевич прежде всего старался передать свою убежденность в том, что «радостное и приветливое настроение – драгоценное и сильное лекарство», которое зачастую помогает гораздо лучше, чем микстуры и порошки. «Только сердце для этого нужно, только искреннее сердечное участие к больному человеку. Так не скупитесь же, приучайтесь широкой рукой давать его тому, кому оно нужно». Огромное, милосердное сердце самого Евгения Сергеевича предопределило его жизнь и подвиг.

Безпредельно добрый, обладавший типично «чеховской» внешностью, с которой невольно связываешь некую мягкотелость и рефлексию, он был человеком незаурядной храбрости. В дневнике доктора Боткина периода Русско-японской войны 1904–1905 годов читаем: 
   «За себя я не боялся: никогда еще я не ощущал в такой мере силу своей веры. Я был совершенно убежден, что как ни велик риск, которому я подвергался, я не буду убит, если Бог того не пожелает, – а если пожелает, – на то Его святая воля. Я не дразнил судьбу, не стоял у орудий, чтобы не мешать стреляющим, но я сознавал, что я нужен, и это сознание делало мое положение приятным». 
Дома у Евгения Сергеевича оставалась жена с тремя маленькими детьми.

Страницы фронтового дневника отражают события, в которых он – непосредственный участник, и передают тяжко гнетущее его предвидение того, как гибельно аукнется для России поражение русской армии. 
   «Лаоян, 16 мая 1904 года, воскресенье... Удручаюсь все более и более ходом нашей войны, и не потому только, что мы столько проигрываем и столько теряем, но едва ли не больше потому, что целая масса наших бед есть только результат отсутствия у людей духовности, чувства долга…, мелкие расчеты становятся выше понятий об Отчизне, выше Бога». Чита, 1 марта 1905 года: «…Прочел о падении Мукдена и об ужасном отступлении нашем к Тельпину. Отчаяние и безнадежность охватывают душу… Что-то будет у нас в России. Бедная, бедная Родина».

Судьбоносным для Евгения Сергеевича стало назначение его в апреле 1908 года лейб-медиком Царской Семьи. Императрица Александра Феодоровна выразила желание, чтобы доктор Боткин, «тот, который был на войне», стал Их семейным врачом.

Осенью 1908 года доктор с семьей обосновался в Царском Селе. Каждое утро, в начале десятого, он приходил во дворец.

Дочь Евгения Сергеевича, Татьяна Мельник-Боткина вспоминала: 
   «Государыня и Великие Княжны всегда расспрашивали о нашей семье, так что в конце концов Они знали весь наш образ жизни и привычки…, знали нас по именам, постоянно посылали поклоны, иногда персик или яблоко, иногда цветок или просто конфетку, если же кто-нибудь из нас захварывал, – со мной это случалось часто, – то непременно каждый день даже Ее Величество справлялась о здоровье, присылала святую воду или просфоры, а когда меня остригли после брюшного тифа, Татьяна Николаевна собственноручно связала голубую шапочку».

Генерал Мосолов: 
   «Боткин был известен своей сдержанностью. Никому из свиты никогда не удалось узнать от него, чем больна Государыня и какому лечению следуют Царица и Наследник».

Цесаревич был самым обожаемым и самым тяжелым пациентом Боткина. Из Спалы, когда врачи признались в своем безсилии помочь ребенку, доктор писал родным:
   «Спала. 9.Х.1912... Сегодня особенно часто вспоминаю вас и ясно представляю, что должны вы были почувствовать, увидав в газетах мое имя под бюллетенем о состоянии здоровья нашего ненаглядного Алексея Николаевича... Я не в силах передать вам, что я переживаю... Я ничего не в состоянии делать, кроме как ходить около Него... Ни о чем не в состоянии думать, кроме как о Нем, о его Родителях... Молитесь, мои детки, ...молитесь ежедневно, горячо за нашего драгоценного Наследника...»

Все, что касалось Августейшей Семьи, горячо трогало доктора. А идеальность отношений восхищала, тем более что его собственная семейная жизнь была трагична: умер полугодовалый первенец, ушла из семьи жена, оставив на руках Евгения Сергеевича четверых детей. Сын Дмитрий, хорунжий лейб-гвардии Казачьего полка, погиб в первый год Мировой войны.

Государя доктор обожал восторженно: 
   «6.IX.1908… Как Он тронул меня третьего дня… Я пришел в самом тревожном состоянии, вследствие отсутствия известий о вас, и потираю холодные руки, которые только что вымыл. Государь подходит ко мне и так ласково говорит: „Что это у Вас, Е. С., зазябший какой вид?“ – и обеими руками берет мои холодные. Ну, разве не трогательно это чутье и эта милая, должен сказать, ласка?»
   «Фридберг. 15.IХ.1910… Это такая доброта, такая безконечная доброта – наш Царь, что я и сказать не могу... Ну, например, наши утренние прогулки: мне положительно кажется, что Он предпочитал бы делать их с Дрентельном, что я гораздо менее интересен, чем Дрентельн, иногда, может быть, даже мешаю. Но Государь знает, как я наслаждаюсь и дорожу ими, и всегда берет меня с собой. А если я несвободен, то Он непременно выразит мне сочувствие, удивительно сердечно и просто... Господи! Да разве я мог рассчитывать на такое счастье, чтобы каждое утро гулять с Государем? Да, я каждую прогулку считаю за особый праздник... Все это я пишу, конечно, только для вас, для семьи, потому что меня бы не поняли или приняли за хвастовство. Так и вы не рассказывайте, а я от умиления это выболтал, от полноты души..

  2019-06-09.2.jpg
Последний снимок Е. С. Боткина с детьми
Татьяной и Глебом. Тобольск, 1918 год 

Царских Детей доктор избрал примером для воспитания своих собственных и часто рассказывал о Них: 
   «Мой отец всегда говорил нам, что любит Их Высочества не меньше нас, своих детей. Рассказывал, как Они трогательно дружны между собой, как Анастасия Николаевна любит Ольгу Николаевну, всюду ходит за ней и с уважением и нежностью целует у нее руки; как они просты в своей одежде и в образе жизни, так что Алексей Николаевич донашивал старые ночные рубашки своих сестер: „Я удивляюсь Их трудоспособности. Уже не говоря про Его Величество, который поражает тем количеством докладов, которые он может принять и запомнить. Но даже Великая Княжна Татьяна Николаевна. Она встает в 7 часов утра, чтобы взять урок, потом Они едут на перевязки, потом завтрак, опять уроки, объезд лазаретов, а как наступит вечер, они сразу берутся за рукоделие или за чтение…“» (Т. Е. Мельник-Боткина).

Евгений Сергеевич полностью разделял слова, сказанные как-то полковником Кобылинским: 
   «Когда имеешь постоянное общение с этой Семьей, тогда понимаешь, как пошло и подло обливали [Ее] грязью. Можно себе представить, что Они переживали и чувствовали, когда читали в Царском милые русские газеты».

Во время Первой мировой войны Евгений Сергеевич по приказу Государя оставался в Царском и включился в организацию госпиталей и лазаретов… Из письма Государыни в Ставку: «15 декабря 1914 года… Боткин получил извещение из полка, что его сын [Дмитрий] был убит, т. к. не хотел сдаться в плен – немецкий офицер, пленный, сообщил это. Бедняга совершенно подавлен». Глеб Боткин писал, что отец после гибели сына «становится все более и более ортодоксальным в своих религиозных взглядах и развил в себе явное отвращение к „плоти“».

В кровавые дни «безкровной революции» Евгений Сергеевич оставался в числе тех, кто осознавал глубину пропасти, в которую ринулась Россия за призраком «свободы». Доктор дни и ночи проводил во дворце, с Августейшими Детьми; добровольно стал арестантом. Помимо исполнения профессиональных обязанностей, он с удовольствием занимался с Наследником русским чтением. Оба увлекались лирикой Лермонтова. Под руководством доктора Алексей Николаевич учил стихи наизусть и писал переложения и сочинения.

12/25 апреля Евгений Сергеевич «атаковал» Керенского. Пока тот, как обычный визитер, ожидал аудиенции у Их Величеств, доктор заявил, что все члены Царской Семьи по состоянию здоровья нуждаются в отдыхе в лучшем климате. Керенский слушал вежливо, Евгению Сергеевичу не возражал, наоборот, дал понять, что вскоре устроит Их отъезд в Крым. Доверчивый Евгений Сергеевич, привыкший иметь дело с людьми, отвечающими за свои слова, остался очень доволен результатом переговоров. Керенский (повторимся) был вежлив и сдержан, но, по обыкновению, лгал. Через три месяца доктор Боткин уехал с Царской Семьей в другие края…

14 сентября в Тобольск прибыли Татьяна и Глеб Боткины. В доме Корнилова в распоряжении доктора имелись две комнаты. В большей, с окнами на «Дом свободы», поселилась Татьяна Евгеньевна, в проходной – Евгений Сергеевич и Глеб… Врачебная практика доктора развивалась и ширилась. Самые светлые воспоминания он сохранил о тяжелой работе, фактически работе простого земского врача, которую назвал своей «лебединой песнью».

Из письма младшему брату Александру: 
   «…Ты поинтересовался моей деятельностью в Тобольске. Что же? Положа руку на сердце, могу признаться, что там я всячески старался заботиться „о Господнем, како угодити Господу“ и „како не посрамити выпуска 1889 года“. И Бог благословил мои труды, и я до конца своих дней сохраню это светлое воспоминание о своей лебединой песне. Я работал из всех своих последних сил, которые неожиданно разрослись там, благодаря великому счастию совместной жизни с Танюшей и Глебушкой, благодаря хорошему, бодрящему климату и сравнительной мягкости зимы, и благодаря трогательному отношению ко мне горожан и поселян.
   Собственно говоря, Тобольск только в центре своем, правда, обширном, представляет собой город..., к периферии же он постепенно и незаметно переходит в настоящую деревню. Это обстоятельство наряду с благородной простотой и чувством собственного достоинства сибиряков придает, по-моему, всем отношениям жителей между собой тот характер непосредственности, безыскусственности и доброжелательства, который мы с тобой всегда так ценили и который создает потребную нашим душам атмосферу. К тому же первые же счастливые случаи, в которых Бог помог мне оказаться полезным, вызвали такое доверие ко мне, что желающих получить мой совет росло с каждым днем вплоть до внезапного и неожиданного моего отъезда… И время мое было расписано за неделю и за две вперед по часам, так как больше шести-семи, в экстренных случаях восьми, больных в день я не в состоянии был навестить: все ведь это были случаи, в которых нужно было очень подробно разобраться и над которыми приходилось очень и очень подумать... Я никому не отказывал, если только просившие не хотели принять в соображение, что та или другая болезнь совершенно выходит за пределы моих знаний...»

Доктор написал это письмо после, как он указывает, своего «внезапного отъезда» из Тобольска. Он уехал в Екатеринбург с Царской Четой… Прекрасно понимая родительские чувства Евгения Сергеевича, Государыня не сдержала слез, когда на вопрос: «А как же Ваши дети?» – Боткин ответил, что на первом месте для него всегда стоят интересы Их Величеств. Несколько месяцев назад, в Александровском дворце, Государыня также была тронута, когда доктор, не промедлив секунды, ответил согласием уехать с Семьей за границу, если такое случится.

Доктор не только навсегда расставался со своими детьми – ему не разрешили проститься с ними перед отъездом, поговорить и благословить в последний раз. По приказу комиссара Яковлева доктор был арестован и переведен из дома Корнилова в «Дом свободы», а Татьяна и Глеб Боткины не имели права прийти к нему туда. Их «милый, золотой, ненаглядный папулечка» взял маленький чемоданчик со сменой белья, лекарствами и умывальными принадлежностями, перекрестил и поцеловал дочку и сына и ушел от них навсегда. Татьяна Евгеньевна смотрела, как он осторожно, на каблуках переходил грязную улицу в своем штатском пальто и фетровой шляпе. Глеб Евгеньевич вспоминал, что, словно предчувствуя будущее, отец сказал им: 
   «В этот час я должен быть с Их Величествами, – остановился, с видимым усилием подавляя чувства, потом продолжил, – может быть, мы больше никогда не увидимся… Да благословит вас Бог, дети мои!»

Из Екатеринбурга Евгений Сергеевич написал дочери, что их поместили в приличном доме, в трех комнатах. В одной – Их Величества и Великая Княжна Мария Николаевна, в другой – Демидова, в столовой на полу – сам доктор и лакей Т. И. Чемодуров. Высокий забор позволял видеть из окна только золотой крест собора, но это «доставляло им много удовольствия».

Последнее письмо от отца Татьяна Евгеньевна получила еще до отъезда Царских Детей из Тобольска, 3/16 мая. Она отметила, что, несмотря на его кротость и всегдашнее желание во всем видеть только хорошее, письмо было мрачным. «Если в тоне отца проскальзывало недовольство, и если он начинал считать охрану резкой, то это значило, что жизнь там очень тяжела, и охрана начала издеваться».

Болезнь Алексея Николаевича в ДОНе («Доме особого назначения», – примеч. ред.) вновь обострилась. Доктор Боткин и сам не блещет здоровьем: приступы почечной колики периодически укладывают его в постель. Из дневника Государыни: 
   «10/23 июня, воскресенье. Ходили с Татьяной к Е.С., у которого камни в почках, и она сделала ему укол морфия…»

Один за другим исчезают близкие Семье люди. Бандитов-охранников сменили палачи из ЧК. Ощутимо меняется атмосфера в доме Ипатьева. Это чувствуют не только обитатели ДОНа. «Что-то у них случилось», – заметил отцу Иоанну Сторожеву сослужащий диакон 14 июля. «Если будут убивать, лишь бы не мучили», – вырвалось у Цесаревича. Все указывало на то, что страшное уже «при дверех». Но, по счастью, чудесный Боткин, «преданность которого изумительна» (Жильяр), по-прежнему был с Ними. Заботился, оберегал защищал...

Мысли и переживания Евгения Сергеевича в его последние дни отражены в его письме к другу, чудом уцелевшем в диком хаосе, разграблении и уничтожении улик в доме Ипатьева. По мнению племянника Е. С. Боткина, профессора С. П. Боткина-Чехова, оно адресовано младшему брату, Александру Евгеньевичу Боткину:
   «Екатеринбург, 26 июня (9 июля) 1918 года. Дорогой мой, добрый друг Саша, делаю последнюю попытку писания настоящего письма, – не думаю, чтобы мне суждено было когда-нибудь откуда-нибудь еще писать, – мое добровольное заточение здесь настолько же временем не ограничено, насколько ограничено мое земное существование. В сущности, я умер, – умер для своих детей, для друзей, для дела... Я умер, но еще не похоронен, или заживо погребен, – как хочешь: последствия почти тождественны… Если бы я был фактически, так сказать, — анатомически, мертв, я бы, по вере своей, знал, что делают мои детки, был бы к ним ближе и несомненно полезнее, чем я сейчас…У детей моих может быть еще надежда, что мы с ними свидимся когда-нибудь и в этой жизни, но я лично этой надеждой себя не балую, иллюзиями не убаюкиваюсь и неприкрашенной действительности смотрю прямо в глаза.
   Пока, однако, я здоров и толст по-прежнему, так, что мне даже противно иной раз увидеть себя в зеркале. Утешаю себя только тем, что раз мне легче было бы быть анатомически мертвым, то значит, детям моим лучше, что я еще жив, т. к. когда я с ними в разлуке, мне всегда кажется, что, чем мне хуже, тем им лучше… Вчера еще за тем же чтением я услыхал вдруг какое-то слово, которое прозвучало для меня как „папуля“, притом произнесенное будто Танюшеным голосом, и я чуть не разрыдался... Это не галлюцинация, потому что слово было произнесено, голос был похож, и я ни секунды не думал, что это говорит моя дочь, которая должна быть в Тобольске… Конечно, это были бы слезы чисто эгоистические, о себе, что я не могу слышать и, вероятно, никогда не услышу этот милый мне голосок...
   Ты видишь, дорогой мой, что я духом бодр, несмотря на испытанные страдания, которые я тебе только что описал, и добр настолько, что приготовился выносить их в течение целых долгих лет... Меня поддерживает убеждение, что „претерпевший до конца, тот и спасется“, и сознание, что я остаюсь верным принципам выпуска 1889 года…
   Вообще, если „вера без дел мертва есть“, то „дела“ без веры могут существовать, и если кому из нас к делам присоединилась и вера, то это лишь по особой к нему милости Божьей. Одним из таких счастливцев, путем тяжкого испытания – потери моего первенца, полугодовалого сыночка Сережи, – оказался и я. С тех пор мой кодекс значительно расширился и определился, и в каждом деле я заботился не только о „Курсовом“, но „Господнем“. Это оправдывает и последнее мое решение, когда я не поколебался покинуть своих детей круглыми сиротами, чтобы исполнить свой врачебный долг до конца, как Авраам не поколебался по требованию Бога принести ему в жертву своего единственного сына. И я твердо верю, что, так же как Бог спас тогда Исаака, Он спасет теперь и моих детей и Сам будет им Отцом.    
   Но т. к. я не знаю, в чем положит Он их спасение и могу узнать об этом только с того света, то мои эгоистические страдания, которые я тебе описал, от этого, разумеется, по слабости моей человеческой, не теряют своей мучительной остроты. Но Иов больше терпел, и мой покойный Миша мне всегда о нем напоминал, когда боялся, что я, лишившись их, своих деток, могу не выдержать. Нет, видимо, я все могу выдержать, что Господу Богу угодно будет мне ниспослать..

В течение почти полутора лет заключения мужество не изменяло доктору Боткину. Не изменило оно ему и в очень трудную минуту, когда доктора искушали возможностью свободы. По свидетельству И. Мейера (пленного австрийца, служившего большевикам, – примеч. ред.), ему предлагали уехать из Екатеринбурга:
   «Слушайте, доктор, революционный штаб решил вас отпустить. Вы врач… Вы можете в Москве взять управление больницей или открыть собственную практику. Мы вам дадим рекомендации… Поймите нас правильно. Будущее Романовых выглядит несколько мрачно».

Выразились товарищи предельно ясно. Доктор медленно обвел их взглядом и сказал: 
   «Мне кажется, я вас правильно понял, господа. Но, видите ли, я дал Царю мое честное слово оставаться при Нем до тех пор, пока Он жив. Для человека моего положения невозможно не сдержать такого слова. Я также не смогу оставить Наследника. Как я могу совместить это со своей совестью? Вы все же должны это понять…»

Искусители, конечно, поняли, но предприняли еще одну попытку и напряженно наблюдали, что победит в сидящем перед ними человеке – инстинкт самосохранения или героизм души: 
   «Конечно, мы это понимаем, доктор, но, видите ли, сын неизлечим, это Вы знаете лучше, чем мы. Для чего Вы жертвуете собой для… скажем мы, для потерянного дела… для чего, доктор?»

   «Потерянное дело? – сказал Боткин медленно. Его глаза заблестели. – Ну, если Россия гибнет, могу и я погибнуть. Но ни в коем случае я не оставлю Царя!.. Меня радует, что есть еще люди, которые озабочены моей личной судьбой. Я вас благодарю за то, что вы мне идете навстречу… Но... Там, в этом доме цветут великие души России… Я благодарю вас, господа, но я остаюсь с Царем!»

Боткин встал. Его рост, отметил Мейер, превышал всех. А мы добавим, что он превышал всех не только в прямом, но и в переносном смысле.

Мемуары Мейера некоторые историки обвиняют в неточностях, находят несоответствие его описаний реальным событиям. Но даже если будет доказано, что они вымышлены от начала до конца, нельзя более точно и правдиво отобразить душу Евгения Сергеевича. С этого момента доктор стал готовиться к своему смертному часу.

В ночь на 17 июля узникам предложили спуститься в подвал. Государь нес на руках 13-летнего Царевича, который еще не мог ходить после ушиба. Как показал впоследствии на допросе колчаковскому следователю один из охранников, «доктор Боткин подошел к Царю и сказал настоятельно: „Ваше Величество, разрешите мне Вас сменить и взять Алексея Николаевича. Вы устали, я вижу это…“». По-видимому, Царь поблагодарил и отказался: по воспоминаниям убийц, в расстрельную комнату Он внес Царевича Сам. И еще воспоминание о последних минутах святого врача: когда началась пальба, Боткин, стоявший рядом с Царем и Царевичем, «рванулся вперед, чтобы защитить Николая и Его Сына». Защитить Их он, разумеется, не мог: шансов уцелеть в этой бойне не было ни у кого. Но в такие мгновения не размышляют, не просчитывают, на это нет времени – проявляется самая сущность человека. Вся земная жизнь Евгения Боткина была жертвенным служением ближним, и он не изменил себе в смертный час…

Определением Архиерейского собора Русской Православной Церкви 2016 года праведный врач Евгений был прославлен в лике страстотерпцев.

 

Подготовила 
Серафима Смолина

По книге О. В. Черновой 
«Верные. О тех, кто не предал 
Царственных Мучеников» 



___________________ 
* Одно из немногих замечательных изданий в море секулярной прессы, которое рассказывает о событиях прошлых и нынешних дней с православной точки зрения. Это некоммерческое издание, существующее на средства пожертвователей (трудятся в ее редакции также во славу Божию). Для множества православных из глубинки и не имеющих интернета печатная версия газеты, выходящая 2 раза в месяц, является практически единственным источником актуальной и взвешенной информации. А у многих подписчиков не хватает средств к полноценной оплате (750 р. за полгода). Поэтому мы призываем оказать посильную финансовую поддержку редакции газеты «Православный Крест» и ее читателям. 
   Телефон редакции: 89153536998.


См.также:






Поделиться новостью в соц сетях:

<-назад в раздел

Видео



Документы

Законопроект об отобрании детей «экспресс-судами» - угроза институту семьи

10 июля 2020 года в Государственную думу РФ внесен проект федерального закона №986 679−7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - законопроект). Законопроект направлен на изменение порядка отобрания ребенка у родителей (иных лиц, на попечении которых находится ребенок).


Аналитическая справка по законопроекту № 1027750-7. «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»

30 сентября 2020 года в Государственную Думу РФ внесен проект федерального закона № 1027750-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»» (https://sozd.duma.gov.ru/bill/1027750-7). 21 октября он был оперативно рассмотрен и принят в первом чтении, представить поправки к законопроекту предложено до 30.10.2020 г.


Аналитическая справка по Приказу Минпросвещения России N 373

31 июля 2020 года Минпросвещения России издало Приказ N 373 «Об утверждении Порядка организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам - образовательным программам дошкольного образования», который вступает в силу с 1 января 2021 года. Сам данный Порядок организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам...


<<       >>   |  
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
29 30 31 1 2 3 4
5 6 7 8 9 10 11
12 13 14 15 16 17 18
19 20 21 22 23 24 25
26 27 28 29 30 31 1
Фотогалерея
Полезно почитать

Правда об Иоанне Грозном, которую стараются умолчать

29 (16) января 473 года венчание на царство Ивана IV Грозного... Столетиями на Западе, а также в России в среде оппозиционной прозападной интеллигенции создавался и создаётся образ Ивана Грозного как жестокого деспотичного правителя, который утопил свой народ и страну в крови.


Новый год как символ

Казалось бы, какая разница в том, встречать Новый год по старому календарю или по новому, это ведь простая условность? Да и весь мiр празднует Новый год по-научному. Однако в этом вопросе есть много важных аспектов.


Тайны и загадки об Илье Муромце

В 1988 году Межведомственная комиссия провела исследование мощей Преподобного Ильи Муромца. Результаты оказались поразительными. Это был сильный мужчина, умерший в возрасте 45-55 лет, высокого роста – 177 см. Дело в том, что в XII веке, когда жил Илья, такой человек считался довольно высоким, потому что средний рост мужчины составлял 165 см.


Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
Rambler's Top100