Четверг, 28 Марта 2024 г.
Духовная мудрость

свт. Григорий Богослов о худом мире
Не всяким миром надобно дорожить. Ибо есть прекрасное разногласие и самое пагубное единомыслие. Но должно любить (только) добрый мир, имеющий добрую цель и соединяющий с Богом. Когда же идет дело о явном нечестии, тогда должно скорее идти на огонь и меч, не смотреть на требование времени и властителей (дерзну сказать, не только мирских, но и духовных) и вообще на все, нежели приобщаться лукавого кваса и прилагаться к зараженным. Всего страшнее – бояться чего-либо более, нежели Бога, и по сей боязни служителю истины стать предателем веры и истины!
Святитель Григорий Богослов

Свт.Игнатий о ст. Исаие
Старец Исаия говорил мне: «Пойми время. Не жди благоустройства в общем церковном составе, а будь доволен тем, что предоставлено в частности спасаться людям, желающим спастись».
Свт. Игнатий об апостасии

Свт. Игнатий о ереси
Вы говорите: «Еретики – те же христиане». Откуда Вы это взяли? Если только кто-нибудь, именующий себя христианином и ничего не знающий о Христе, по крайнему невежеству своему решится признать себя таким же христианином, как и еретики, а святую веру христианскую не отличит от чада клятвы – богохульной ереси!
Свт. Игнатий (Брянчанинов) о «межхристианском» экуменизме

Прп.Паисий о диктатуре

Некоторые европейцы выразили протест, потому что они боятся всемирной диктатуры. А мы, православные, противодействуем этому потому, что не хотим антихриста. И диктатуры, конечно, тоже не хотим. Нас ждут серьезные события, но долго они не продержатся. Как Православие якобы «исчезло» при коммунизме, так оно «исчезнет» и сейчас.

Прп. Паисий Святогорец об электронном концлагере

Прп. Паисий об антихристовом времени

Приучив себя уже сейчас к жизни простой, умеренной, можно будет пережить антихристовы годы. Иметь маленько землицы, возделать немного пшенички, картофеля, посадить несколько масличных деревьев, и тогда, держа какую-нибудь скотинку, козочку, несколько курочек, христианин сможет пропитать свою семью. Бог не оставит человека без помощи.

Прп. Паисий Святогорец

В кулуарах

Вакцинация от коронавируса - спасение или ловушка?
Можно ли говорить о том, что в ближайшем будущем мы можем забыть о коронокризисе? На этот и другие вопросы отвечает Пламен Пасков. При этом он рассказал, что мировая элита не собирается прекращать коронабесие вплоть до 2025 года. Также Пламен Пасков поделился своим мнением о том, является ли вакцинация от коронавируса спасением для людей или это ловушка для них...

Без Бога ни до порога
Предлагаем вашему вниманию выпуск программы «ДУШЕВНАЯ БЕСЕДА» с Константином Душеновым, в котором затрагиваются важные проблемы. Зачем Бог попускает нам скорби? Правда ли, что Русские Цари никогда не присягали на верность Российскому престолу, а только свидетельствовали о своей верности Господу Богу, когда в чине Коронации читали вслух Символ Веры? Правда ли, что книги митрополита Иоанна (Снычева) писал Константин Душенов?

Кремль окончательно порвал с западом
Предлагаем вашему вниманию полную версиюпрограммы «ДУШЕНОВ. ПРЯМАЯ РЕЧЬ». Выпуск №26. Правда ли, что до российской политической элиты наконец-то дошло, что нам с Западом не по пути? Правда ли, что в России уже 7 лет идёт тихая революция сверху? Какое место в русской геополитике занимает Кавказ? Почему одни люди и народы более религиозны, чем другие?

Документы
читать дальше...

Корреспонденция
читать дальше...



Архимандрит Мелхиседек Артюхин
Богохульная «Исповедь бывшей послушнцы»: О книге М. Кикоть, порочащей общежительное монашество 13.02.2017
Богохульная «Исповедь бывшей послушнцы»: О книге М. Кикоть, порочащей общежительное монашество

В последнее время в Сети широко обсуждается книга Марии Кикоть «Исповедь бывшей послушнцы». В 2008–2014 годах автор несла послушание сначала в одной сибирской обители, а затем в Малоярославецком Свято-Никольском Черноостровском монастыре. Порвав с монашеством, М. Кикоть составила воспоминания, в которых сводит счеты с игуменией и описывает многие негативные факты из ее жизни. Также она ругает и других знакомых монахинь и даже священников, занимавшихся ее духовным воспитанием. Наконец, злоба бывшей послушницы изливается на все русское общежительное монашество и доходит до хулы на Святых Отцов Православной Церкви и их творения. Поскольку эта книга активно защищается «православными» модернистами, мы решили проанализировать ее содержание.

 
Сразу бросается в глаза, что название сочинения не соответствует содержанию: исповедь предполагает рассказ о себе. Например, в своей «Исповеди» святитель Августин Иппонийский описывает, в каких грехах он пребывал в юности и как благодать Божия обратила его от тьмы к свету. В настоящей же книге перед читателем раскрываются действительные или только мнимые, показанные автору врагом спасения рода человеческого грехи и ошибки других людей.

М. Кикоть повествует о том, как она пришла к Православию, о своей жизни в монастыре, а затем признается в потере обретенной веры. Воспоминания перемежаются с размышлениями, вызванными, судя по всему, ее душевным недугом. Так, бывшая послушница вспоминает: «У Пантелеимоны была целая коробка различных лекарств. Она разрешила мне взять столько, сколько мне нужно. Я набрала в пакет самых разных таблеток: корвалол, валокардин, феназепам, релаксон, афобазол, даже антидепрессанты амитриптилин и прозак. Травки и валерианка мне не помогали. Раньше я никогда не принимала таких таблеток, я вообще старалась избегать всякой химии. Когда я пыталась ничего не пить, тревога и страх становились такими сильными, что мне казалось, я схожу с ума» (С. 70–71).

Оставление Малоярославецкого монастыря также было связан с психическими проблемами и безконтольным приемом лекарств: «Я ушла к себе, села на кровать и начала думать, что же делать дальше. Нервы сдавали, меня всю трясло, даже до спазмов. Я выпила две таблетки феназепама, чтобы заснуть, но они не помогли. Я выпила еще две, заснула, но через несколько часов проснулась в ужасе. Все тело сводили нервные судороги, голова раскалывалась, сердце оглушительно стучало. Я выпила корвалол и еще две таблетки феназепама. Очнулась я в машине, меня куда-то везли. Я опять вырубилась, помню только, как обнаружила себя лежащей на спине на чем-то твердом. Кто-то хлопнул меня по щеке, потом я почувствовала, как ни с того ни с сего меня сильно ущипнули за грудь. Было больно, но я не смогла даже открыть глаза. Стало ясно, что это больница, я хотела сказать что-то, но не могла. Я слышала, как рядом Пантелеимона объясняла, что нашла у меня таблетки и что она не знает, сколько точно я выпила…» (С. 112).

Видимо, именно это болезненное состояние спровоцировало проклятия М. Кикоть в адрес книги преподобного Иоанна Синаита «Лествица». В 12-й главе она рассказывает, как купила ее в церковной лавке, цитирует наставления Святого Отца и утверждает, что именно из-за этого произведения у нее возникли мысли о монашестве. «Сейчас, после стольких лет, я думаю: почему же до сих пор эту проклятую книгу, написанную много веков назад, которая может только заморочить голову современному человеку, продают во всех лавках и магазинах? – возмущается Кикоть. – Кому выгодна эта рекламная компания общежительного монашества сейчас, когда монастыри так разительно отличаются от тех, что описаны в этом рекламном проспекте?» (С. 50).

Но, во-первых, книга Святого Отца не проклятая, а благословенная. Многие люди с ее помощью обрели не только спасение, но и духовное совершенство. Преподобный Амвросий Оптинский по благословению своего духовного отца преподобного Макария перевел этот труд с церковнославянского на русский язык. Богомудрыми Оптинскими Старцами двигали не какие-то корыстные интересы с целью получения выгоды. Они предприняли этот труд ради Господа, своего спасения и по любви к добродетели. Также святые имели искреннюю любовь к ближним и желание, чтобы как можно больше православных христиан могли извлечь из этого произведения душевную пользу.

Но почему же М. Кикоть, напротив, повредилась от чтения сочинения Святого Отца? Она сообщает: «Меня не смущало, что книга написана в шестом веке, для монастырей соответственно того времени. Я читала этот труд человека, который сам никогда не жил в общежительном монастыре – в предисловии об этом говорится. Он жил отшельником, сам по себе, а книгу написал по просьбе своего друга игумена» (С. 50).

Здесь первый ответ – невнимательно читала! В житии преподобного Иоанна Лествичника сказано, что он пришел на Синайскую гору и предал себя в послушание искусному старцу. У подножия горы до сих пор действует общежительный мужской монастырь святой великомученицы Екатерины, где святой положил начало отречению от мира. Позже, после смерти своего старца, преподобный действительно уединился в пустынном месте и много лет отшельничал, исполнившись благодати Святаго Духа и стяжав духовное совершенство. В конце жизни святой четыре года настоятельствовал в монастыре святой Екатерины. Так что он был прекрасно осведомлен в рассматриваемых им вопросах, в отличие от М. Кикоть.

Во-вторых, Господь в Евангелии предупреждает: Без Меня не можете делать ничего (Ин. 15, 5). Святые Отцы наставляют, что читать душеполезные сочинения надо с молитвой, прося Господа и авторов о помощи в правильном понимании текста и извлечении душевной пользы.

В-третьих, «Лествица» – не рекламный проспект, как пишет М. Кикоть, а поучения о духовной жизни для общежительных монахов, уже значительно преуспевших в своем подвиге. Впрочем, Господь может умудрить ею и новоначальных. Посмотрим, например, на какие наставления Святого Отца могла бы обратить внимание сама бывшая послушница, чтобы избежать совершенных ею ошибок.

Преп. Иоанн

В Слове 1-м об отречении от жития мирского святой Иоанн пишет: «Все, усердно оставившие житейское, без сомнения, сделали это или ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу. Если же они не имели ни одного из сих намерений, то удаление их от мира было безрассудное. Впрочем, добрый наш Подвигоположник ожидает, каков будет конец их течения».

А какие основания для оставления мира были у М. Кикоть? – «Мне было тогда 28 лет, и жила я довольно неплохо. У меня была собственная фотостудия в центре Москвы. Работа мне нравилась: творческая, со свободным графиком и к тому же приносящая хороший доход» (С. 44). Фотографировала она девушек-моделей. Позже, с началом воцерковления, это занятие Марии уже «казалось уже чем-то греховным» (С. 50-51).

«Я много путешествовала, общалась с друзьями, делала различные творческие проекты. В личной жизни все было нормально, но как-то несерьезно, я не очень тогда стремилась к созданию семьи, больше меня интересовала карьера» (С. 44). Ниже автор говорит определеннее, описывая свою «глубокую исповедь» у лавского архимандрита Наума: «До того, как я начала ходить в храм, я не очень представляла себе, чем отличается любовь от блуда, поэтому к двадцати восьми годам своей жизни я успела порядком нагрешить» (С. 52).

Кроме того Кикоть серьезно интересовалась восточными религиями: «Несколько раз я ездила в Индию, начала увлекаться буддизмом... Один мой знакомый посоветовал мне заняться Цигун у китайского мастера. Мне понравилось, что там не было религии, только энергии и медитации. Я усиленно занималась около трех лет, ездила в Шао-Линь, прошла все четыре ступени и стала учеником мастера. Я медитировала по несколько часов в день, но, чем больше я занималась, тем больше понимала, что все это просто своего рода расслабление и приятное времяпрепровождение» (С. 44). На самом же деле такие практики – не «расслабление и приятное времяпрепровождение», а смертный грех отречения от Православной веры и Господа Иисуса Христа. Осознала ли его и покаялась ли в нем М. Кикоть – из ее книги непонятно.

Когда же девушка прочла «Лествицу», то у нее родились помыслы о монашестве. «Из-за этой книги у меня возникли мысли о монашестве... Я задавала себе вопрос: а что, если Господь избрал меня для этого высокого служения? Что, если все события в моей жизни не случайны?» Т. е. основанием к перемене образа жизни послужила гордыня! Враг спасения прельстил Марию, внушив ей мысль о ее избранности. Не было в ее случае трех законных причин для отречения от мира – «ради будущего Царствия, или по множеству грехов своих, или из любви к Богу». Поэтому и вступление ее в монашество оказалось безрассудным и принесло соответствующие недобрые плоды.

Но еще раз отметим: «Лествица» – по преимуществу чтение для преуспевших в духовной жизни монахов, а отнюдь не для новоначальных. Она благословенна и преблагословенна, но знакомство с монашеской жизнью опытные подвижники рекомендуют начинать не с нее. В русском Свято-Пантелеимонове монастыре на Афоне вновь прибывшему из мира послушнику советуют сначала ознакомиться с творениями святителя Игнатия (Брянчанинова) и «Житиями святых» святителя Димитрия Ростовского.

Писания святителя Игнатия, особенно «Приношение современному монашеству», – это азбука иноческого жития. В ней Святой Отец излагает все, что старец должен сообщить своему ученику. При нынешнем оскудении старчества это свойство делает книгу особенно ценной. Но можно сказать, что данный труд – приношение святителя не только монашеству, но и вообще современному православному христианству, ибо духовная жизнь мирянина и монаха строится по одним и тем же законам. Но об этом, если Богу будет угодно, с Его помощью мы собираемся сказать отдельно. А пока подведем итог первой части статьи.

Будучи едва знакомой с верой Христовой и имея груз тяжелейших смертных грехов, М. Кикоть прочла «Лествицу» преподобного Иоанн и поддалась искусителю, внушившему ей тщеславный помысел о том, что она избранница Божия и должна идти в монастырь. Не подвергнув его всестороннему и основательному обсуждению, не помолившись и не посоветовавшись с духовно опытными людьми, девушка безрассудно, как в омут, бросилась в монашество. Плодом этого неразумия стало для нее душевное расстройство, находясь в котором, она проклинает теперь благословенный Господом святоотеческий труд. Но виноват ли преподобный Иоанн в том, что Мария употребила его учение во вред? Разумеется, нет, также как не виновен кузнец, изготовивший нож, которым кто-то может порезать себе палец или убить человека…

Инок Михаил
Продолжение следует
Источник: http://christian-spirit.ru



Дан ли монашеский подвиг послушания нашему времени?:
Еще раз о клеветнической книге М. Кикоть


О духовном руководстве
 
Продолжим рассматривать книгу М. Кикоть в свете святоотеческой традиции. В первой части статьи было отмечено, что знакомство с монашеской жизнью опытные духовники рекомендуют начинать не с «Лествицы» преподобного Иоанна Синаита, а с писаний святителя Игнатия (Брянчанинова) и «Житий святых» святителя Димитрия Ростовского.

Труды святителя Игнатия, особенно сочинение «Приношение современному монашеству», рассудительные современные подвижники называют учебником духовной школы для ее первоклассника. О чем же пишет Святой Отец?

«То, что сказано о отшельничестве и затворе, должно сказать и о послушании старцам в том виде, в каком оно было у древнего монашества: такое послушание не дано нашему времени».

Слова эти прозвучали в середине XIX века, когда в Сарове, Дивееве, Оптиной и Глинской Пустынях, на Валааме и в некоторых других обителях еще теплилось благодатное старчество. Многие смущались и до сих пор смущаются «жестким» утверждением святителя, бывшего современником истинных, святых старцев.

Но вот какое разъяснение дал по этому поводу преподобный оптинский старец Никон (Беляев): «Читающий сочинения еп. Игнатия внимательно и без предубеждения, ясно увидит, что они и не идут против старчества, а указывают лишь на то, что ныне истинные старцы весьма оскудели, что старца найти ныне весьма трудно, и что независимо даже от того, каков старец и имеется ли он налицо – самое житие под руководством у старца стало ныне редкостью и по многим причинам весьма затруднительным или, как выражается еп. Игнатий, и „не дано нашему времени, возможно лишь усвоение духа его“ <…>. Надо помнить, что еп. Игнатий, предостерегая от безрассудного послушания старцам, имеет в виду послушание нравственное, совершаемое в душе с целью нравственного, духовного воспитания себя, своего ума и сердца, а не послушание внешнее, потребное и необходимое во всяком общежитии иноческом и даже вообще при всяких взаимоотношениях людей, исключая из этого лишь тот случай, когда приказывается или советуется что-либо явно греховное».

О чем далее пишет святитель Игнатий? Он наставляет, что прежде чем отдаться в послушание какому-либо лицу, следует исследовать, насколько оно духовно опытно.

«Очевидно, что умерщвление падшей воли, совершаемое так величественно и победоносно волею Духа Божия, не может совершаться падшею волею наставника, когда сам наставник еще порабощен страстям. „Если ты хочешь отречься от мира, – говорил святой Симеон Новый Богослов современным ему инокам, и научиться евангельскому житию, – то не предай (не поручи) себя неискусному или страстному учителю, чтоб не научиться, вместо евангельского жития, диавольскому житию: потому что благих учителей и учительство благое, а злых – злое: от лукавых семян непременно произрастают и лукавые плоды. Всякий не видящий и обещающийся наставлять других есть обманщик и последующих ему ввергает в ров погибели по слову Господа: „Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут“».

Святой Отец предупреждает, что есть и лжестарчество, и плоды повиновения ему весьма горьки.

«Послушание образует повинующегося по образу того, кому он повинуется: „Зачинаху овцы по жезлом“, – говорит Писание. Те старцы, которые принимают на себя роль – употребим это неприятное слово, принадлежащее языческому миру, чтоб точнее объяснить дело, которое в сущности не что иное, как душепагубное актерство и печальнейшая комедия, – старцы, которые принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований, да ведают, что самое их намерение, самые мысли и понятия их о великом иноческом делании – послушании – суть ложные, что самый их образ мыслей, их разум, их знание суть самообольщение и бесовская прелесть, которая не может не дать соответствующего себе плода в наставляемом ими. Их неправильное и недостаточное настроение только в течении некоторого времени может оставаться незаметным руководимому ими неопытному новоначальному, если этот новоначальный сколько-нибудь умен и занимается святым чтением с прямым намерением спасения. В свое время оно должно непременно раскрыться и послужить поводом к неприятнейшей разлуке, к неприятнейшим отношениям старца с учеником, к душевному расстройству того и другого. Страшное дело – принять, по самомнению и самовольно, на себя обязанности, которые можно исполнять только по велению Святаго Духа и действием Духа; страшное дело – представлять себя сосудом Святаго Духа, между тем как общение с сатаною еще не расторгнуто, и сосуд не престает оскверняться действием сатаны! Ужасно такое лицемерство и лицедейство! Гибельно оно для себя и для ближнего, преступно пред Богом, богохульно».

Далее святитель советует оставлять лжестарцев, когда их духовное руководство приносит вред.

«Преподобный Пимен Великий повелел немедленно разлучаться со старцем, сожительство с которым оказывается душевредным, очевидно, по нарушению этим старцем нравственного предания Церкви. Иное дело, когда нет душевного вреда, а только смущают помыслы: смущающие помыслы, очевидно, бесовские; не надо им повиноваться, как действующим именно там, где мы получаем душевную пользу, которую они хотят похитить у нас. Иноческое послушание, в том виде и характере, как оно проходилось в среде древнего монашества, есть высокое духовное таинство. Постижение его и полное подражание ему соделались для нас невозможными: возможно одно благоговейное благоразумное рассматривание его, возможно усвоение духа его. Тогда мы вступим на путь правильного суждения и душеспасительного благоразумия, когда, читая опыты и правила делания древних Отцов – послушания их, равно дивного и в руководителях, и в руководимых – увидим в современности общий упадок Христианства, сознаемся, что мы неспособны наследовать делание Отцов в полноте его и во всем обилии его».

Как же жить теперь и спасаться? На этот вопрос святитель отвечает в следующей, XIV главе: «Крупицами названо в предшествовавшей главе духовное жительство, предоставленное промыслом Божиим нашему времени. Оно основывается на руководстве в деле спасения Священным Писанием и писаниями Святых Отцов, при совете и назидании, заимствуемых от современных отцов и братий. В собственном смысле это – послушание древних иноков, в ином виде, приспособленном к нашей немощи, преимущественно душевной <…>. Ныне иноки должны сами отыскивать волю Божию в Писании, и потому подвергаться частым и продолжительным недоумениям и погрешностям. Тогда преуспеяние было быстрым по свойству делания: ныне оно косно опять по свойству делания. Таково благоволение о нас Бога нашего: мы обязаны покорствовать ему, и со благодарением благоговеть пред ним. Наше современное иноческое жительство по Писанию и совету отцов и братий освящено примером главы монашества, преподобного Антония Великого. Он не был в послушании у старца, но в новоначалии своем жил отдельно, и заимствовал наставления из Писания и от разных отцов и братий: у одного научался он воздержанию, у другого кротости, терпению, смирению, у иного строгой бдительности над собою, безмолвию, стараясь усвоить себе добродетель каждого добродетельного инока, всем оказывая по возможности послушание, смиряясь пред всеми и молясь Богу непрестанно.Поступай и ты, новоначальный, таким образом! Оказывай настоятелю и прочему монастырскому начальству нелицемерное и нечеловекоугодливое послушание, послушание, чуждое лести и ласкательства, послушание ради Бога. Оказывай послушание всем отцам и братиям в их приказаниях, не противных Закону Божию, уставу и порядку монастыря и распоряжению монастырского начальства. Но никак не будь послушен на зло, если б и случилось тебе потерпеть за нечеловекоугодие и твердость твои некоторую скорбь. Советуйся с добродетельными и разумными отцами и братиями; но усваивай себе советы их с крайнею осторожностью и осмотрительностью».

Однако чтобы так поступать, необходимо изучать писания Святых Отцов. В 1-м томе «Аскетических опытов», в статье «О чтении Святых Отцов» святитель учит: «Чтение писаний отеческих – родитель и царь всех добродетелей. Из чтения отеческих писаний научаемся истинному разумению Священного Писания, вере правой, жительству по заповедям евангельским, глубокому уважению, которое должно иметь к евангельским заповедям, словом сказать, – спасению и христианскому совершенству. Чтение отеческих писаний, по умалении духоносных наставников, соделалось главным руководителем для желающих спастись и даже достигнуть христианского совершенства».

Однако при этом, как мы уже отмечали, сочинения святых должно читать не безпорядочно. В X-й главе «Приношения» «О осторожности при чтении отеческих книг» тот же святой вразумляет: «Книги Святых Отцов о монашеской жизни должно читать с большою осмотрительностью. Замечено, что новоначальный инок никак не может применить книги к своему положению, но непременно увлекается направлением книги. Если книга преподает советы о безмолвии, и показывает обилие духовных плодов, собираемых в глубокой пустыни, – то в новоначальном непременно явится сильнейшее желание удалиться в уединение, в безлюдную пустыню. Если книга говорит о безусловном послушании под руководством духоносного отца, – то в новоначальном непременно явится желание строжайшего жительства в полном повиновении старцу. Бог не дал нашему времени ни того, ни другого из этих жительств. Но книги Святых Отцов, написанные об этих жительствах, могут подействовать на новоначального так сильно, что он, по неопытности своей и незнанию, легко решится оставить место жительства, на котором имеет всю удобность спастись и духовно преуспеть исполнением евангельских заповедей, для несбыточной мечты совершенного жительства, нарисовавшейся живописно и обольстительно в его воображении».

Именно это, судя по всему, и случилось с М. Кикоть. Живя в миру, она постепенно воцерковлялась. Но по прочтении «Лествицы» в ней по неопытности и духовному неведению родилось сильнейшее желание «строжайшего жительства в полном повиновении старцу». И она легко решилась оставить родительский дом, где началось ее воцерковление и где она могла исполнением евангельских заповедей спастись, ради «несбыточной мечты совершенного жительства», которую враг нарисовал «живописно и обольстительно» в ее воображении.

Позже М. Кикоть прочитала «Приношение…» святителя Игнатия или же, по крайней мере, его XII-ю главу. Это видно из ее «Исповеди…», в которой она неумело ее цитирует: «Уже святитель Игнатий (Брянчанинов) писал, что в наше время нет духовных наставников, „монашеский подвиг послушания не дан нашему времени. Его нет не только посреди мира христианского, нет даже в монастырях“».

Но здесь она серьезно исказила мысль Святого Отца, (случайно или умышленно – другой вопрос). Святитель писал: «То, что сказано о отшельничестве и затворе, должно сказать и о послушании старцам в том виде, в каком оно было у древнего монашества: такое послушание не дано нашему времени».

Таким образом, пожив четыре года в Малоярославецком монастыре М. Кикоть возомнила себя знатоком иноческого подвига и теперь, находясь в психическом расстройстве (о чем говорилось в 1-й части статьи) берется его судить.

Опираясь на свой неудачный опыт монашеской жизни, она пытается делать обобщающие выводы обо всем общежительном женском монашестве. Исходным пунктом является вопрос: «Каким же образом сестры попадали в монастырь?» М. Кикоть пишет: «Как правило, женщина или девушка приезжала к старцу или иеромонаху-духовнику в сложной жизненной ситуации, многие приходили в депрессии, утратив жизненные ориентиры, потеряв близких людей или просто в духовных поисках чего-то высокого и вечного, а кто-то и просто из любопытства. После продолжительного или совсем короткого общения они узнавали, что имеют, оказывается, высокое призвание к монашескому подвигу. У некоторых желание осуществить это призвание возникало сразу, некоторые долго посещали монастыри и думали. Потом духовник благословлял их в ту обитель, с которой сотрудничал. Конечно, должно быть кто-то и имеет призвание к монашеству, но почему-то оно оказывается практически у всех, кто только ни приходит за советом. Все это больше походило на вербовку, чем на духовное окормление».

Так бывает в случае, если человек нарвался на лжестарца или на младостарца, которые, не получив призвания свыше от Бога, в бесовском прельщении принимают на себя роль древних святых старцев, не имея их духовных дарований.

«В монастырь приходят совершенно не похожие друг на друга люди: с разным воспитанием, характером, образованием и социальным положением. Асоциальных или психически нездоровых людей монастыри стараются не принимать. Часто это совсем молоденькие девушки, даже дети, чьи установки и моральные ценности еще не успели сформироваться. Было бы неправильно назвать всех этих людей ненормальными, неудачниками или чрезмерными идеалистами, потому что среди них много способных и образованных людей. Попадая в монастырь, многие из них думают, что получат возможность жить более полной и содержательной жизнью в стремлении к Богу, в кругу единомышленников и под руководством опытного в духовной жизни наставника. В монастыре они также надеются получить возможность выразить себя и найти применение способностям, которые не были востребованы в их жизни. Но на практике эти люди редко получают возможность реализовать себя в монастыре. Все, что от них там потребуют – слепое послушание и труд. Как говорится: если надеваешь шоры – будь готов, что в комплекте всегда идут упряжь и кнут».

К счастью, мрачные наблюдения М. Кикоть – лишь ее личное извращенное видение. Нам известны примеры, и нередкие, когда люди действительно обретали в общежительных монастырях возможность жить более полной и содержательной жизнью в стремлении к Богу, в кругу единомышленников и под руководством опытного духовного наставника; получили возможность выразить себя и найти применение способностям, которые не были востребованы в миру. Многие обрели то, о чем она пишет, под руководством старца Кирилла (Павлова), который стоит у истоков возрождения большинства крупнейших современных русских общежительных монастырей, таких как Валаам, Данилов монастырь, Оптина Пустынь, Дивеево и проч. Другие же, руководствуясь писаниями святителя Игнатия и других Святых Отцов, также не посрамились в своих надеждах.

«Книги о монашестве, как древнем, так и современном, которые в изобилии можно сейчас найти в любой церковной лавке и магазине идеализируют жизнь в общежительных монастырях настолько, что люди, начитавшись их, приходят в монастырь словно в розовых очках, ожидая увидеть там подобие рая на земле», – продолжает изливать свой яд несостоявшаяся послушница.

Но мы уже показали, что это ложь. Святитель Игнатий объективно оценивает состояние современного монашества и дает удобоисполнимые советы, которые помогают избежать тех бед и ошибок, с которыми она столкнулась в своих аскетических опытах.

«Даже, если человек покидает монастырь, это оставляет в душе глубокую рану и чувство вины, – признается М. Кикоть. – Ведь не существует ни одной легитимной причины ухода из монастыря! Ушедшего считают предателем и Иудой, да он и сам себя таковым считает, пока наконец не осознает, что стал жертвой хорошо отлаженного механизма вербовки, правильной пропаганды и тонких техник манипуляции сознанием».

Здесь она говорит под действием внушенного ей лукавым врагом рода человеческого испорченного клеветнического помысла о монашестве, которое диавол особенно ненавидит. Если человек не принимал пострига, то он может возвратиться и в мир. Известны случаи, когда духовники благословляли таких своих чад вступать в брак и спасаться в миру. Однако еще прежде поступления в монастырь необходимо семьдесят раз «отмерить», и лишь потом «отрезать». А Святые Отцы предусматривают для монашествующих, если нет возможности исполнять заповеди и спасаться в одном монастыре, переход в другой.

Кстати, сама М. Кикоть рассказывает, что по временам она чувствовала духовное утешение от монашеской жизни, пусть даже и такой «нелегкой», какая выпала на ее долю.

Вот, например, ее воспоминания о ските Рождествено Малоярославецкого монастыря: «Мне так нравилось в Рождествено, что не хотелось уезжать отсюда даже на день. И еще я просто влюбилась в наш деревенский храм. Ни в одном храме я не чувствовала себя так хорошо, как здесь. Храм был освящен в честь Рождества Христова. Он был кирпичный, но выкрашенный снаружи серой краской с красным геометрическим рисунком вокруг окон. Купола храма и колокольни были шатровые, треугольные, как башенки средневекового замка. Вокруг храма росли яблони, а территорию ограждали высокие кованые ворота. Все было очень просто, но невероятно стильно. Внутри храма тоже все было просто, даже бедно. Стены были ярко-голубые без росписей, иконостас – фанерный с бумажными выцветшими иконами, пол деревянный, а в углу стояла большая чугунная печка. Эту печку затапливали рано утром перед службой, но воздух не успевал нагреваться. В храме было также холодно, как и снаружи, а иногда и холоднее. Служил здесь батюшка Стефан в своей манере: очень медленно, тихо и торжественно. Свет он никогда не зажигал, вся служба была при свечах. Мы пели знаменным распевом на два голоса, стояли в куртках и теплых платках, выдыхая облачка пара. Пантелеимона великолепно пела партию первого голоса, у нее было музыкальное образование и самый низкий голос, какой мне доводилось слышать в монастыре. Я пела вторым. Наташа подпевала то ей, то мне. Акустика в храме была хорошая, народу почти никогда не было, кроме нескольких бабушек и знакомых о.Стефана. Мне так нравились наши службы, что я не могла дождаться следующего воскресенья».

Да и в Ильинском ей было неплохо: «Пантелеимоне я сказала, что нашла замечательное место, настоящую пустыню, что это не монастырь, а небольшая община. Идти ей было некуда: в квартире в Тульской области, где она жила раньше, теперь жила ее сестра с детьми и мама. Дочь была в общежитии. Пантелеимоне ничего не оставалось, как поехать в пустыню. Заселились мы в этот маленький сруб с печкой и начали подвизаться. Вначале все было очень хорошо, я даже думала, что нашла наконец место, где смогу спокойно жить в молитве и трудах. Жили мы просто, почти как древние подвижники: утром я с 6.30 топила печку в храме, где мы с 8.00 читали утреннее правило: полунощницу, утреню и часы с изобразительными. Потом мы готовили трапезу, кушали, слушая душеполезные чтения святых отцов, убирались и шли на свои послушания. Пантелеимона была келарем и поваром, а я занималась храмом и территорией: разгребала потихоньку завалы, косила тримером засохший бурьян, носила дрова и уголь. Надя вышивала бисером или делала что-то по хозяйству, а м. Ксения занималась с внуком уроками или ездила по делам. Вечером мы читали в храме вечерню, повечерие и акафист. Иногда по праздникам мы ездили в Оптину или в Шамордино. Официально на этом месте не было монастыря, был только приходской храм, где о. Павел был настоятелем. Батюшка не вмешивался ни в какие дела, приезжал только раз в неделю на службу и сразу же уезжал, а всеми делами храма заведовала м. Ксения».

Из приведенных свидетельств самой Марии видно, что все-таки не все так удручающе в русском общежительном монашестве. Когда читаешь эти ее повествования, то становится жалко бывшую послушницу. Видно, какое сокровище она имела и потеряла. Если Мария прочтет нашу статью, хотелось бы ее спросить: разве ты сама не жалеешь, что лишилась этих утешений? Счастлива ли ты сейчас в Москве после публикации своей книги, содержащей клевету на русское общежительное монашество, проклятье благословенной Господом книги «Лествица» и злословие сестер-сподвижниц? Думается, что, если говорить честно, то она бы ответила на этот вопрос отрицательно.
 
Инок Михаил

Источник: http://christian-spirit.ru




«ИСПОВЕДИ БЫВШИХ» — НОВАЯ ФОРМА АТАКИ НА ЦЕРКОВЬ:
О самоуничтожении отступников и их почитателей

«Исповеди бывших» — новая форма атаки на Церковь: О самоуничтожении отступников и их почитателейЧто за сомнительное удовольствие — внимать заявлениям «бывших»! Уходят, хлопая дверью, с гордо поднятой головой, ощущая себя единственно правыми и отказывая собратьям и руководителям в нравственном достоинстве. Интернет заполняют суждения людей, главной заслугой которых является — ни много ни мало — снятие с себя церковных обетов!

Мир словно перевернулся, отступничество и придирки сделались новыми ориентирами, общественно одобряемыми качествами. Авторитетно вещают на церковные темы семинаристы-недоучки и выпускники богословских вузов, один из которых прославился матерными частушками и алкоголическими наклонностями, другой же, телеведущий, и вовсе разыгрывает какую-то инфернальную личность, человека из зазеркалья. Воспоминаниями обильно делятся расстриги, экс-насельники монастырей, оставившие аскетическое поприще и не упускающие возможности щегольнуть пресловутыми «успехом», «свободой» — приверженностью к мирскому. Одну за другой строчат публикации экс-священники, впавшие в многоразличные искушения и добровольно отлучившие себя от алтаря. Невзирая на сомнительный послужной список, они разражаются патетическим спичем на тему: «Не мы такие — жизнь такая», обличая церковные язвы, доведшие их милость до сложившегося прискорбного (впрочем, не всегда признаваемого ими за таковое) состояния.

Подобно теням, «бывшие» обступают с разных сторон, силятся заслонить настоящее. Не понимаю, о чём думает человек, рекомендующийся приставкой «экс»? Каких откровений ждать от того, кто по слову апостола Иоанна, оставил свою первую любовь? Нелепо и жалко — бывший муж и глава семейства в разводе принимается причитать в упадочном стиле: «Весь мир — бардак...». Бывший моряк, разочаровавшийся в море, спешит заявить об этом каждому встречному-поперечному… Малопочтенное зрелище! <...>

В готическом сумраке «исповедей бывших» всё безнадёжно, постыло. Лишь бегство и отступление открывают новую главу для главного героя — исполненную, увы, продолжающихся сетований и мстительных счётов.

Видеть в «эксах» источник откровений — недоразумение чистой воды. Интерес представляет не «бывшее» и перегоревшее; цену имеют верность и преодоление.

<...> «Критика системы» составляет единственное и исключительное содержание современных опусов, коими жизнь монастырей, приходов, епархий России изображается в негативном свете — как средоточие неправды, властолюбия и корысти. Жанрово это уже даже не исповедь как «признание», но псевдоисповедь и антиисповедь — «исповедь-разоблачение» и «исповедь-вызов». Всего ближе таковые стоят к сюжетам жёлтой прессы, сенсационным откровениям перебежчиков и прочим сомнительным каминг-аутам.

Автобиографические истории «бывших», как правило, небрежно оформлены и лишены литературных достоинств. Но главное, что в мировоззренческом и культурном отношении они означают дальнейшее скольжение вниз. Цель — произвести сенсацию, вызвать шумиху, обеспечить неприятности для руководства и недавних товарищей, избранных мишенями обличения... Реализм нынешних «исповедей бывших» выглядит целиком как манифестация и романтизация автором собственного бунтарства. Ну, а там, где на переднем плане — бунт и попытка давления, о мере, реализме и искренности можно забыть. Приходится говорить о стратегии очернительства, более или менее осознанной и исполняемой с разной степенью искусности.

«Говорить правду» о негативных явлениях в жизни Русской Православной Церкви — пафос работ «бывших». Честно сказать, это напоминает попытки в подворотне «просвещать» малолетних, раскрывая глаза на определённые подробности жизни старших. И — да — подобные откровения могут вызвать в незрелом и неподготовленном сознании шок, подорвать доверие. Однако же всякий человек с опытом скажет, что крайний натурализм, где родители, учителя и соседи предстают похотливыми и алчными животными, — не есть правда в её настоящем значении. Это преувеличение, если подобные вещи утверждаются неосознанно, и то же самое представляет прямую манипуляцию и подлог в случаях, когда сниженная «правда» об отношениях и людях внушается целенаправленно и со знанием дела.

Обличители и критики недоговаривают. Наряду со сниженным, обсценным всегда есть место подлинному. Одновременно с похотью в человечестве присутствует и возвышенная любовь, наряду с корыстью проявляется и душевная щедрость. Наряду с властолюбием действуют забота и ответственность старшего лица, на фоне эгоистических склок сохраняются тёплая дружественность и готовность уступить. За фарисейской рамкой продолжают теплиться молитва и живое чувство Бога.

Да, недостатков в церковной жизни немало. Свои проблемы присутствуют в монастырях, церковном управлении, имеет место карьеризм и невоздержный образ жизни отдельных служителей Церкви (см.: Ответ критикам «Церкви-организации»: Как устоять в вере, видя уклонение от Православия). Однако «исповеди бывших» лишены самого элементарного: намёка на доброе. Важнее всего для «бывших» — не отобразить церковную жизнь в многообразии, но всеми правдами и неправдами продавить установку на её испорченность. По той же причине нет охоты разбирать подробно собственные поступки и мысли. А зря: значительная доля конфликтов создана их неуживчивыми характерами, противоречивыми действиями.

Желание авторов дать максимальную картину безобразий выводит прямолинейный и однотипный реестр характеров и ситуаций. Тема «луча света в тёмном царстве» или, реже, «меня и таких, как я» служит заменой сюжетности. Разрекламированные «раскрытие правды», обнародование «запретных страниц» оборачиваются утрированием. Фактология реальных событий и имён не может прикрыть личную пристрастность автора.

Осознанные манипуляция и подлог — в переходе с позиции вдумчивого, доброжелательного исследователя к пропаганде: к попыткам подрыва доверия к монашескому искусу, проповеди, иерархии, к священному сану и духовному руководству как таковым.

Возникает резонный вопрос: чего ради всё это? Море слов льётся с единственной целью — как-нибудь приукрасить факт собственного отступничества. Человек мучается неправотой; чрезвычайные, по его мнению, обстоятельства должны как-нибудь сгладить проблему серьезнейшей вины в нарушении обетов, прелюбодеянии, оставлении семьи, оставлении сана, уходе в раскол, ересь, неверие, в другие религии.

Но критика — обоюдоострое оружие. В личностном плане критик самоуничтожается опережающим темпом. Переосмысливая «неправду и безсмысленность РПЦ», «бывший» опиливает ветвь, на которой сидит. При том, что моральных авторитетов и дисциплины больше нет, вакханалия неуправляемых мыслей, идей одолевает его. Вот почему «бывшие», на словах будто бы отчётливо знающие, в чём должна, по идее, состоять правда христианства и Церкви, впоследствии не создают своих лучших форм, не покоряют эверестов духовности и не привлекают к себе никого, за исключением таких же упадочных, вечно брюзжащих субъектов.

Начав один раз, «бывший» не может остановиться. Разочарование отдельных людей распространяется на церковность в целом, становится поводом к пренебрежительным оценкам традиции, богослужебных установлений, святых, а то и к полной утрате веры. Вспомнился один отзыв из сетевой дискуссии: «Что касается хулы на Духа Святого — у автора её “вагон”. Досталось и прп. Акакию из “Лествицы”, и самому Иоанну Лествичнику, и всем святым отцам Церкви вместе взятым, и самому институту монашества, да что там, Церкви вообще! Конкретный монастырь тут — малая часть претензий. И у меня в голове не укладывается, как могут христиане транслировать подобные вещи на весь свет. Причем это считается подвигом — человек “честно” расстригся, “честно” отказался от монашеских обетов, “честно” облил Церковь помоями... В этом плане мне гораздо ближе ушедшие монахини, о которых с жалостью упоминает автор. Они не стали, подобно автору, гордо отрясать прах РПЦ со своих ног, а ходят в храм, молятся, каются и даже присматриваются вернуться обратно в монастырь. Это живые души, которые, несмотря ни на что, не теряют связь с Богом».

Отдельного слова заслуживает читатель «исповедей». Успех обличительных сочинений относителен и все же вызывает сожаление. Иной раз сталкиваешься с откровенным абсурдом: отход от веры мыслится этаким подвигом, выражением принципиальной позиции, протеста против недостатков церковной действительности. С равным успехом «из чувства протеста, назло» можно нанести себе самому какое-нибудь увечье — выстрелить в ногу. Перевёрнутые смыслы, испорченность вкуса создают благоприятную среду для «исповедей бывших».

Феномен отступничества известен давно. Даже среди тех, кто своими глазами видел Господа и слышал Его проповедь, нашёлся Иуда. В числе «апостолов от семидесяти» упоминается целых пять отступников. И в последующие времена за Церковью следует огромное число сектантских, еретических, самосвятских сообществ, каждое из которых тщится отстоять свою «правду».

В наше время «бывшим» раскрываются новые невиданные возможности. Любое частное мнение, оформленное в сенсацию, расходится стремительно и обсуждается широко, от соцсетей до массовых изданий. Усиливаются тяга к происшествиям и скандалам, интерес к разного рода аномалиям, каноническим и моральным. Читателю в этих условиях приходится быть особенно осторожным. «Исповеди бывших» становятся новой формой атаки на Церковь. Понимание проблематики «бывших», расстрижений-расцерковлений-разводов, как срыва и болезни души избавляет от романтизации темы.

В довершение очерка задумаемся ещё раз: о чём с таким упорством сообщают нам «бывшие»? О том ли, что монашество, пастырство, приходская и образовательная работа умерли? Этому не поверят. Самый рьяный критик воздержится от подобного утверждения. Тогда, может быть, они имеют в виду, что у них лично судьба не задалась, крест выдался особенной тяжести, которой невозможно нести и терпеть? Нет, наверняка тоже нет. В одинаковых и более сложных условиях на своём месте продолжают трудиться, молиться, служить клирики, причетники, монашествующие, причём совершают они это не по ограниченности или «рабской психологии», но осознанно и свободно, будучи людьми достаточного ума и развитых способностей. Таков их благой выбор и умение различать в малом большое. Такова вера этих людей, что справедливость и обеспечение прав не являются приоритетами. Лучшее, что можно предпринять для исправления нравов, — это «с терпением проходить предлежащее поприще», по слову Апостола.


Источник: Православие.ру
http://www.pravoslavie.ru/101555.html


Поделиться новостью в соц сетях:

...<-назад в раздел

Видео



Документы

Законопроект об отобрании детей «экспресс-судами» - угроза институту семьи

10 июля 2020 года в Государственную думу РФ внесен проект федерального закона №986 679−7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» (далее - законопроект). Законопроект направлен на изменение порядка отобрания ребенка у родителей (иных лиц, на попечении которых находится ребенок).


Аналитическая справка по законопроекту № 1027750-7. «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»

30 сентября 2020 года в Государственную Думу РФ внесен проект федерального закона № 1027750-7 «О внесении изменений в Федеральный закон «Об обязательном медицинском страховании в Российской Федерации»» (https://sozd.duma.gov.ru/bill/1027750-7). 21 октября он был оперативно рассмотрен и принят в первом чтении, представить поправки к законопроекту предложено до 30.10.2020 г.


Аналитическая справка по Приказу Минпросвещения России N 373

31 июля 2020 года Минпросвещения России издало Приказ N 373 «Об утверждении Порядка организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам - образовательным программам дошкольного образования», который вступает в силу с 1 января 2021 года. Сам данный Порядок организации и осуществления образовательной деятельности по основным общеобразовательным программам...


<<       >>   |  
Пн Вт Ср Чт Пт Сб Вс
27 28 29 30 1 2 3
4 5 6 7 8 9 10
11 12 13 14 15 16 17
18 19 20 21 22 23 24
25 26 27 28 29 30 31
Фотогалерея
Полезно почитать

Правда об Иоанне Грозном, которую стараются умолчать

29 (16) января 473 года венчание на царство Ивана IV Грозного... Столетиями на Западе, а также в России в среде оппозиционной прозападной интеллигенции создавался и создаётся образ Ивана Грозного как жестокого деспотичного правителя, который утопил свой народ и страну в крови.


Новый год как символ

Казалось бы, какая разница в том, встречать Новый год по старому календарю или по новому, это ведь простая условность? Да и весь мiр празднует Новый год по-научному. Однако в этом вопросе есть много важных аспектов.


Тайны и загадки об Илье Муромце

В 1988 году Межведомственная комиссия провела исследование мощей Преподобного Ильи Муромца. Результаты оказались поразительными. Это был сильный мужчина, умерший в возрасте 45-55 лет, высокого роста – 177 см. Дело в том, что в XII веке, когда жил Илья, такой человек считался довольно высоким, потому что средний рост мужчины составлял 165 см.


Архимандрит Мелхиседек (Артюхин)
Rambler's Top100