04.02.2011
Оптинский инок Трофим (в миру Леонид Иванович Татарников) родился в поселке Даган Тулунского района Иркутской области. По церквоному календарю день его рождения пришелся на 22 января, а по гражданскому на 4 февраля 1954 года – день памяти святого апостола Тимофея.
Прадед его по материнской линии, Кузьма Захарович, глубоко верующий человек, служил когда-то в Москве при дворе Его Императорского величества, ныне прославленного страстотерпца Николая Второго. После событий 17 года, спасаясь от голода и преследований советской власти. Он был вынужден вместе с семьей уехать сначала в Белоруссию, а затем в Сибирь.
В поселке Даган, где родился будущий оптинской инок Трофим, было всего несколько домов. В одной из них и проживали его родители – Иван Николаевич и Нина Андреевна Татарниковы. Окруженные густым сосновым лесом, дома походили на скитские келлии отшельников. Здесь-то и прошли детские годы инока Трофима, которые в последствии часто вспоминал о далеком родном крае, всею душою молясь за близких его сердцу односельчан.
<…> В августе 1990 года вместе с группой бийских паломников Леонид впервые приехал в святую обитель.
Оптина Пустынь за время после ее закрытия в 1923 году претерпела страшное разорение. После долгих лет гонений храмы, многие жилые корпуса и даже монастырские стены были разрушены, а в уцелевших жилых помещениях проживали местные жители.
Поселившись в скитской гостинице, Леонид получил первое послушание. С усердием трудился будущий инок на коровнике. Эта работа была ему хорошо знакома и он умело исполнял свое послушание, памятуя о том, что несет его ради Христа. От Лени пахло навозом, но он ничуть не стеснялся этого.
«Ну и что ж, – весело говорил он, – коровы тоже создания Божии, как и я. Только я в чем-то даже хуже их. Они не говорят, а я молчать не умею».
Послушания сменялись: он пономарил в храме, заведовал паломнической гостиницей, работал в просфорне, звонил на колокольне, переплетал книги, чинил часы, и старался всем помогать.
«Помотала меня жизнь, – говорил Леонид, – я-то думал: для чего все это? А оказывается все нужно было для того, чтобы теперь здесь, в монастыре, применить весь свой мало-мальский опыт для служения Богу и людям. Слава Тебе, Господи! Как премудро Ты все устраиваешь!»
<…> Все лето, начиная с ранней весны, Трофим трудился на монастырских полях. Отец его, Иван Николаевич, по профессии был механизатором. Он часто брал с собой в поле сына-подростка Леню и научил его водить трактор. «Самое главное следи, сынок, за бороздой – говорил отец, – и держи руль в руках покрепче. Поле-то оно широкое, но любит точность». И Леня старательно исполнял заветы родителя.
Теперь навык этот пригодился ему. Он стал одним из главных механизаторов подсобного хозяйства монастыря. Инок Трофим сеял, пахал, культивировал, нарезал борозды под картошку и делал все это умело и быстро.
Работы было много. Ведь кроме монастырских полей, надо было еще успеть обработать и земли близлежащей Шамординской женской обители. А когда обращались в монастырь крестьяне из соседних деревень с какой-либо просьбой, то Трофимушка первым спешил на помощь.
– Как не помочь? – говорил он, – ведь Бог всех любит. А мы, иноки, – слуги Божии, а значит, тоже обязаны всех любить и всем помогать.
Часто после работы он ехал в соседние деревни Васильевку и Нелюбовку пахать огороды, а иногда в обеденный перерыв успевал заехать к какой-нибудь бабульке: дров ей наколет, воды в дом наносит, поговорит по душам, утешит – и опять в поле.
Жители окрестных деревень так полюбили Трофима, что обращались к нему по всем хозяйственным вопросам, и даже стали замечать, что там, где он пахал, урожай был лучше. Некоторые даже потом приходили в монастырь узнавать, какую Трофимушка молитву читал, что жука в огороде не стало.
Нарежет он, бывало, борозды под картошку и скажет:
– Ну, а теперь, бабушка, милая моя, молись: будешь Богу молиться, тогда и картошка уродится.
Надобно отметить, что Трофим был очень внимательным, как и подобает каждому иноку. Он подмечал различные повадки животных и умилялся той премудрости, с которой Господь сотворил их. Чувствуя доброту его души, деревенские собаки при встрече с Трофимом радостно виляли хвостами и ласкались к нему, становясь на задние лапы. Особенно он любил лошадей. Бывало, приедет с поля, возьмет несколько корок хлеба и пойдет на монастырскую конюшню. А лошади уже ждут его. Чуть завидев, вытягивают шеи и спешат приклонить свои головушки Трофиму на плечо.
«Как конь без работы чахнет, а затем и вовсе погибает, – говорил он как-то, размышляя о премудрости Творца, – так и монах без молитвы Иисусовой уготовляет себе погибель вечную».
Однажды, увидев Трофима, лихо скачущего на коне по монастырскому лугу, кто-то спросил его:
– Трофим! А ты родом случайно не из казаков ли?
Трофим улыбнулся, выпрямился и полушутя ответил:
– Конечно, казак, а как же: казаки – народ смелый, православный. Служили всегда Царю Небесному и царю земному. Монахи же – воины Христовы, служат Богу и всем, кого Бог любит.
Никогда не оставался безучастным Трофим к беде ближних. Если вдруг замечал, что кто-то плачет или чем-то огорчен, обязательно подойдет и заведет разговор. Расспросит, подбодрит и скажет что-нибудь душеполезное. После этого на душе у человека становилось тепло и радостно от того, что не угасла любовь Христова и есть еще люди, не безразличные к человеческому горю.
Как-то подошел Трофим в монастыре к одной плачущей женщине средних лет и спрашивает:
– Что случилось? Ты что, разве не знаешь, что в монастыре плакать запрещено?
– Как запрещено? Почему? – недоумевает женщина.
– А разве ты не знаешь, что Бог тебя любит и все скорби твои знает, и по силе твоей Крест налагает?
Женщина немного успокоилась и стала прислушиваться к словам большеглазого инока.
– Да ты посмотри, сколько радости в том, что мы веруем в Бога, – продолжал Трофим, – даже волос с головы человеческой не пропадет без Его воли святой! Все ведь для нашего спасения! У Бога милости много! – С этими словами Трофим развел руки в стороны и вдохновенно произнес: «Слава Тебе, Боже!»
Женщина облегченно вздохнула, улыбнулась и пошла в храм. А инок Трофим быстрым шагом направился к колокольне, звонить ко Всенощному бдению.
Словно Ангел перелетал он с одного места на другое, всем помогая и везде успевая. Воистину, как говорит Пророк: и вся елико аще творит, успеет (Пс. 1, 3). Вот он починил перегоревший чайник, который был так необходим для приготовления запивки причастникам. Затем принялся заделывать угол в храме, помогая штукатурам. Потом отправился на подсобное хозяйство, где занялся ремонтом трактора. Никогда не оставался он в стороне.
– Человека сразу видно, в братии он или нет,– сказал однажды Трофим одному паломнику, желавшему поступить в монастырь.
– Как так? – спросил тот. – По-моему, если в подряснике, значит – в братии.
– Так-то оно так, – проговорил Трофим, – да не совсем.
– А как же?
– Ну, вот лежит, к примеру, доска рядом с тротуаром, – продолжал Трофим. – Идет человек. Если он не в братии, то пройдет мимо и не остановится: какое ему дело до этой доски.
– А если в братии? – с интересом спросил паломник.
– Тут другое дело, – отвечал Трофим, – тот, кто в братии, мимо не пройдет, обязательно обратит внимание, что доска монастырская не на месте лежит. И тогда либо спросит, куда ее отнести, либо положит на древесный склад, но безразличным не останется.
Глава Церкви кто? – Христос. Монастырский хозяин – отец Наместник, а мы все его сыновья о Господе. А хорошие сыновья всегда пекутся об отцовском хозяйстве. А если не заботимся о земном, станем ли заботится о Небесном?
Одна пожилая женщина, увидевшая, как искусно вспахал Трофим огород, сказала ему:
– Я никогда не видела, чтобы так умело пахали землю. Как это у вас получается?
– А я люблю землю, – ответил Трофимушка, – она ведь когда-то и меня примет после смерти.
Он немного помолчал, будто всматриваясь куда-то вдаль, в то неведомое будущее, уготовляющее каждой душе либо оправдание на Страшном Суде, либо вечную погибель.
– Однажды преподобный Макарий Великий увидел сухой череп человеческий, лежавший на земле, – рассказывал одному брату Трофим прочитанный им в Патерике пример. – Старец спросил у черепа: «Кто ты?» И череп ответил: «Я был начальником идольских жрецов». И вопросил его старец: «Скажи мне, где ты теперь находишься?» Череп ответил: «Нахожусь я в бездне ада, где много мучаются день и ночь». И спросил старец: «А облегчение бывает вам?» Череп сказал: «Когда христиане молятся за нас, тогда мы немного видим друг друга, и это нам бывает отрада».
Вот видишь, брат, как страшно быть одному, без благодати Божией, всепросвещающей и спасающей от тьмы кромешной, – сказал Трофим, – поэтому надо молиться, чтобы не потерять и то, что имеем.
И продолжал рассказ:
– А когда преподобный спросил у черепа об участи христиан, не исполнявших заповеди Божии, то череп ответил, что такие находятся много глубже язычников. Потому что не познавшие Бога еще несколько ощущают на себе милосердие Божие, а те, которые, познав Бога, отвратились от Него и не стали соблюдать заповедей и канонов церковных, будут вечно гореть и не сгорать. Спасайся, брат, и храни в чистоте веру Православную.
Из Жизнеописания убиенного Оптинского инока Трофима (Татарникова)
Поделиться новостью в соц сетях:ТРОФИМУШКА: ко дню рождения Оптинского новомученика
Оптинский инок Трофим (в миру Леонид Иванович Татарников) родился в поселке Даган Тулунского района Иркутской области. По церквоному календарю день его рождения пришелся на 22 января, а по гражданскому на 4 февраля 1954 года – день памяти святого апостола Тимофея.
Прадед его по материнской линии, Кузьма Захарович, глубоко верующий человек, служил когда-то в Москве при дворе Его Императорского величества, ныне прославленного страстотерпца Николая Второго. После событий 17 года, спасаясь от голода и преследований советской власти. Он был вынужден вместе с семьей уехать сначала в Белоруссию, а затем в Сибирь.
В поселке Даган, где родился будущий оптинской инок Трофим, было всего несколько домов. В одной из них и проживали его родители – Иван Николаевич и Нина Андреевна Татарниковы. Окруженные густым сосновым лесом, дома походили на скитские келлии отшельников. Здесь-то и прошли детские годы инока Трофима, которые в последствии часто вспоминал о далеком родном крае, всею душою молясь за близких его сердцу односельчан.
<…> В августе 1990 года вместе с группой бийских паломников Леонид впервые приехал в святую обитель.
Оптина Пустынь за время после ее закрытия в 1923 году претерпела страшное разорение. После долгих лет гонений храмы, многие жилые корпуса и даже монастырские стены были разрушены, а в уцелевших жилых помещениях проживали местные жители.
Поселившись в скитской гостинице, Леонид получил первое послушание. С усердием трудился будущий инок на коровнике. Эта работа была ему хорошо знакома и он умело исполнял свое послушание, памятуя о том, что несет его ради Христа. От Лени пахло навозом, но он ничуть не стеснялся этого.
«Ну и что ж, – весело говорил он, – коровы тоже создания Божии, как и я. Только я в чем-то даже хуже их. Они не говорят, а я молчать не умею».
Послушания сменялись: он пономарил в храме, заведовал паломнической гостиницей, работал в просфорне, звонил на колокольне, переплетал книги, чинил часы, и старался всем помогать.
«Помотала меня жизнь, – говорил Леонид, – я-то думал: для чего все это? А оказывается все нужно было для того, чтобы теперь здесь, в монастыре, применить весь свой мало-мальский опыт для служения Богу и людям. Слава Тебе, Господи! Как премудро Ты все устраиваешь!»
<…> Все лето, начиная с ранней весны, Трофим трудился на монастырских полях. Отец его, Иван Николаевич, по профессии был механизатором. Он часто брал с собой в поле сына-подростка Леню и научил его водить трактор. «Самое главное следи, сынок, за бороздой – говорил отец, – и держи руль в руках покрепче. Поле-то оно широкое, но любит точность». И Леня старательно исполнял заветы родителя.
Теперь навык этот пригодился ему. Он стал одним из главных механизаторов подсобного хозяйства монастыря. Инок Трофим сеял, пахал, культивировал, нарезал борозды под картошку и делал все это умело и быстро.
Работы было много. Ведь кроме монастырских полей, надо было еще успеть обработать и земли близлежащей Шамординской женской обители. А когда обращались в монастырь крестьяне из соседних деревень с какой-либо просьбой, то Трофимушка первым спешил на помощь.
– Как не помочь? – говорил он, – ведь Бог всех любит. А мы, иноки, – слуги Божии, а значит, тоже обязаны всех любить и всем помогать.
Часто после работы он ехал в соседние деревни Васильевку и Нелюбовку пахать огороды, а иногда в обеденный перерыв успевал заехать к какой-нибудь бабульке: дров ей наколет, воды в дом наносит, поговорит по душам, утешит – и опять в поле.
Жители окрестных деревень так полюбили Трофима, что обращались к нему по всем хозяйственным вопросам, и даже стали замечать, что там, где он пахал, урожай был лучше. Некоторые даже потом приходили в монастырь узнавать, какую Трофимушка молитву читал, что жука в огороде не стало.
Нарежет он, бывало, борозды под картошку и скажет:
– Ну, а теперь, бабушка, милая моя, молись: будешь Богу молиться, тогда и картошка уродится.
Надобно отметить, что Трофим был очень внимательным, как и подобает каждому иноку. Он подмечал различные повадки животных и умилялся той премудрости, с которой Господь сотворил их. Чувствуя доброту его души, деревенские собаки при встрече с Трофимом радостно виляли хвостами и ласкались к нему, становясь на задние лапы. Особенно он любил лошадей. Бывало, приедет с поля, возьмет несколько корок хлеба и пойдет на монастырскую конюшню. А лошади уже ждут его. Чуть завидев, вытягивают шеи и спешат приклонить свои головушки Трофиму на плечо.
«Как конь без работы чахнет, а затем и вовсе погибает, – говорил он как-то, размышляя о премудрости Творца, – так и монах без молитвы Иисусовой уготовляет себе погибель вечную».
Однажды, увидев Трофима, лихо скачущего на коне по монастырскому лугу, кто-то спросил его:
– Трофим! А ты родом случайно не из казаков ли?
Трофим улыбнулся, выпрямился и полушутя ответил:
– Конечно, казак, а как же: казаки – народ смелый, православный. Служили всегда Царю Небесному и царю земному. Монахи же – воины Христовы, служат Богу и всем, кого Бог любит.
Никогда не оставался безучастным Трофим к беде ближних. Если вдруг замечал, что кто-то плачет или чем-то огорчен, обязательно подойдет и заведет разговор. Расспросит, подбодрит и скажет что-нибудь душеполезное. После этого на душе у человека становилось тепло и радостно от того, что не угасла любовь Христова и есть еще люди, не безразличные к человеческому горю.
Как-то подошел Трофим в монастыре к одной плачущей женщине средних лет и спрашивает:
– Что случилось? Ты что, разве не знаешь, что в монастыре плакать запрещено?
– Как запрещено? Почему? – недоумевает женщина.
– А разве ты не знаешь, что Бог тебя любит и все скорби твои знает, и по силе твоей Крест налагает?
Женщина немного успокоилась и стала прислушиваться к словам большеглазого инока.
– Да ты посмотри, сколько радости в том, что мы веруем в Бога, – продолжал Трофим, – даже волос с головы человеческой не пропадет без Его воли святой! Все ведь для нашего спасения! У Бога милости много! – С этими словами Трофим развел руки в стороны и вдохновенно произнес: «Слава Тебе, Боже!»
Женщина облегченно вздохнула, улыбнулась и пошла в храм. А инок Трофим быстрым шагом направился к колокольне, звонить ко Всенощному бдению.
Словно Ангел перелетал он с одного места на другое, всем помогая и везде успевая. Воистину, как говорит Пророк: и вся елико аще творит, успеет (Пс. 1, 3). Вот он починил перегоревший чайник, который был так необходим для приготовления запивки причастникам. Затем принялся заделывать угол в храме, помогая штукатурам. Потом отправился на подсобное хозяйство, где занялся ремонтом трактора. Никогда не оставался он в стороне.
– Человека сразу видно, в братии он или нет,– сказал однажды Трофим одному паломнику, желавшему поступить в монастырь.
– Как так? – спросил тот. – По-моему, если в подряснике, значит – в братии.
– Так-то оно так, – проговорил Трофим, – да не совсем.
– А как же?
– Ну, вот лежит, к примеру, доска рядом с тротуаром, – продолжал Трофим. – Идет человек. Если он не в братии, то пройдет мимо и не остановится: какое ему дело до этой доски.
– А если в братии? – с интересом спросил паломник.
– Тут другое дело, – отвечал Трофим, – тот, кто в братии, мимо не пройдет, обязательно обратит внимание, что доска монастырская не на месте лежит. И тогда либо спросит, куда ее отнести, либо положит на древесный склад, но безразличным не останется.
Глава Церкви кто? – Христос. Монастырский хозяин – отец Наместник, а мы все его сыновья о Господе. А хорошие сыновья всегда пекутся об отцовском хозяйстве. А если не заботимся о земном, станем ли заботится о Небесном?
Одна пожилая женщина, увидевшая, как искусно вспахал Трофим огород, сказала ему:
– Я никогда не видела, чтобы так умело пахали землю. Как это у вас получается?
– А я люблю землю, – ответил Трофимушка, – она ведь когда-то и меня примет после смерти.
Он немного помолчал, будто всматриваясь куда-то вдаль, в то неведомое будущее, уготовляющее каждой душе либо оправдание на Страшном Суде, либо вечную погибель.
– Однажды преподобный Макарий Великий увидел сухой череп человеческий, лежавший на земле, – рассказывал одному брату Трофим прочитанный им в Патерике пример. – Старец спросил у черепа: «Кто ты?» И череп ответил: «Я был начальником идольских жрецов». И вопросил его старец: «Скажи мне, где ты теперь находишься?» Череп ответил: «Нахожусь я в бездне ада, где много мучаются день и ночь». И спросил старец: «А облегчение бывает вам?» Череп сказал: «Когда христиане молятся за нас, тогда мы немного видим друг друга, и это нам бывает отрада».
Вот видишь, брат, как страшно быть одному, без благодати Божией, всепросвещающей и спасающей от тьмы кромешной, – сказал Трофим, – поэтому надо молиться, чтобы не потерять и то, что имеем.
И продолжал рассказ:
– А когда преподобный спросил у черепа об участи христиан, не исполнявших заповеди Божии, то череп ответил, что такие находятся много глубже язычников. Потому что не познавшие Бога еще несколько ощущают на себе милосердие Божие, а те, которые, познав Бога, отвратились от Него и не стали соблюдать заповедей и канонов церковных, будут вечно гореть и не сгорать. Спасайся, брат, и храни в чистоте веру Православную.
Из Жизнеописания убиенного Оптинского инока Трофима (Татарникова)
<-назад в раздел
