Опасность современных «духовных» книг: Книга «Входное» как всплеск экуменического «богословия»
Явная ересь у православного и знающего свою веру человека вызывает отторжение. Поэтому книги, в которых свет истины перемешан с тьмой заблуждений, даже более вредны, чем откровенно еретические*. В таком сочинении может быть десять неправославных вкраплений, пять или три. Но, как учат Святые Отцы, даже одна ложная мысль способна погубить душу.
В этой статье мы рассмотрим работу архимандрита Василия (Гондикакиса), игумена Иверского монастыря на Афоне, «Входное. Элементы литургического опыта таинства единства в Православной Церкви». Книга переведена и издана на русском языке издательским отделом Богородице-Сергиевой пустыни.
В аннотации сказано: «Данный труд писался в инославном окружении и был ответом на экуменический вызов нашей эпохи; со времени первого издания в 1972 г. он стал одним из самых авторитетных современных свидетельств о внутренней жизни Православия».
В сопроводительном комментарии на задней стороне обложки отмечено: «Книга „Входное" на греческом языке выдержала семь изданий. Она переведена на следующие языки: французский (1980), английский (1984), итальянский (1992), румынский (1996), сербо-хорватский (1998) и немецкий».
Кроме того, на последней странице приведены хвалебные отзывы епископа (сейчас митрополита) Каллиста (Уэра) и профессора Христоса Яннариса. Эти имена неизвестны многим верующим в России. Поэтому человек может просто не знать, что митрополит Уэр, например, активно ратует за введение в Православии женского «священства» (см.: На пути к женскому «священству» и содомским «бракам»: В РПЦ поддерживают идею «возрождения института диаконисс»). А профессор Яннарис распространяет модернистские учения, за что еще в 1993 году был осужден Кинотом Святой Горы Афон.
«„Входное", – пишет митрополит Уэр, – небольшая книга, но даже на нескольких страницах она предлагает не меньше, чем свежее видение богословия, Церкви и мира – видение, которое в одно и то же время оригинальное и неподдельно традиционное… Отец Василий говорит, что есть такие святоотеческие книги, прочитав которые ты не сможешь не измениться; не ты „раскрываешь" их, но они „раскрывают" тебя. Именно такую книгу написал и сам он. Название „Входное" исключительно соответствует содержанию и цели этой книги. Потому что автор не только „отстраненно" указывает на Святой Град, но берет нас за руку и говорит на каждой странице: войди».
«Книги о. Василия, – говорит профессор Яннарис, – которые постоянно переиздаются (в Греции и на Западе), написаны таким богословским языком, который можно считать уникальным в современной греческой печати. Это язык непосредственного опыта – прикосновения к реальности, а не оперирования понятиями, – освобождающими разум от насилия логических доказательств. Богатство литургических текстов и отеческих выражений преобразуется в слове о. Василия в непосредственное общение с современным конкретным человеком и – исключая всякую уступку нарочитой „модернизации" – становится для него отеческим гласом, не превращающим при этом жизнь в идеологию. Архимандрит Василий – это всплеск богословия, равноценный эпохе Добротолюбия, современное свидетельство духа филокализма».
Т. е. автор сравнивается со Святыми Отцами, а его книга – со святоотеческими творениями. Но посмотрим, допустимо ли это.
Вначале при чтении работы создается впечатление, что, вроде бы, нет никаких отклонений. Смущает лишь то, что архимандрит Василий дерзновенно касается вопросов богословия: «Как прекрасно, если весь человек станет богословием! Тогда все, что бы он ни делал, и в первую очередь то, что он совершает естественно и непринужденно (а только естественное истинно), свидетельствует и говорит о воплощении Сына и Слова Божия, о Его вочеловечении от Духа Святого и Приснодевы Марии» (С. 50).
Далее автор пишет о состояниях святых людей и подобных нам грешников. «Человек либо постигает „единое" и, следовательно, все, либо он отчуждается от всего, пытаясь все накопить и познать „по плоти", нагромождая свои познания и увлекаясь ими» (С. 54).
Затем он рассматривает изречения Святых Отцов об истинном знании. «Святой Григорий Нисский идет гораздо дальше и говорит, что наши чувства и наши познания не только вводят нас в заблуждение, но что все, познаваемое нами с их помощью, реально не существует» (Там же).
И ниже: «„Что есть знание?" – спрашивает авва Исаак. И отвечает: „Чувство вечной жизни". Имея это чувство, человек по благодати познает „вещественное невещественным образом, раздельное нераздельно и множество в единстве". Это и есть Благодать. Вслед за молитвой приходит созерцание. По словам аввы Исаака, „ум в тот момент становится выше молитвы и, находясь в экстатическом состоянии, восходит к непостижимым вещам, превышающим мир тленного, и там безмолствует в незнании всего, что там есть. Таково незнание превышающее знание". В тот момент, когда человек достигает „созерцания", когда он видит, хотя бы в течение совсем короткого времени, нечто из неизменяемого мира, он не просто забывает оставляемый им мир, но вообще перестает его „знать". Он начинает понимать, что такое познание» (С. 55–56).
Эти цитаты и рассуждения могут навести на мысль, что и сам автор не лишен в той или иной мере дара богословия. Создается впечатление, что архимандрит Василий взошел на высоту созерцания и из этого священного мрака вещает нам глаголы живота вечного. Но нет ли здесь подмены, тонкой духовной прелести, от которой предостерегали Святые Отцы? (Например, святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Одержимые „мнением" по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, безпримерные в правильном православном подвижничестве»).
Наши сомнения небезосновательны, потому что на 87 странице автор высказывает свое мнение об осужденном многими святыми и подвижниками благочестия т. н. экуменическом диалоге: «Взаимоотношения с католиками не лишены смысла и не мешают борьбе за единение всех во Христе… Трагедия римского католицизма не может оставаться чем-то чуждым для сострадания и заботы Православной Церкви. Это наша боль; дело касающееся всех нас лично».
Практически весь предыдущий текст книги – ткань из цитат Святых Отцов, богослужебных текстов и навеянных ими благочестивых дум автора. Здесь же отец Василий говорит от себя и впадает в противоречие с учением святого апостола Павла: Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден (Тит. 3, 10–11). Что же получается, что у него больше любви, чем у первоверховного апостола? Но иного основания, кроме апостольского, в здание добродетелей христианина положено быть не может (см.: Еф. 2, 19–20).
«Сегодня в основном все католики благосклонны к Православию, – продолжает архимандрит Василий, – потому что переживают борьбу и страдание. Они принадлежат к братьям, сущим в нуждах. Все тело западного мира, на всех уровнях его жизни, достигло умилительной зрелости и жажды (болезненный отголосок трудных времен) для того, чтобы услышать голос Православия и принять его, по возможности, как утешение и как благовестие Свободы. Произойдет ли это, и если произойдет, то в какой степени, зависит по большому счету от нас» (С. 88).
Но вот как смотрел на эту проблему подлинный сосуд Святого Духа и Его орган – преподобный Нектарий Оптинский. На вопрос «Будет ли соединение Церквей?» он ответил: «Нет… К нашей Церкви будут присоединяться только отдельные личности».
К сожалению, на этом автор не останавливается и преподносит читателю еще один сюрприз. В пятом разделе вторая статья называется «Ересь саморазрушается». Из нее мы с удивлением узнаем, что, оказывается, бороться с ересями не следует: «У верующих нет такого предназначения в мире – лежащего вне сферы их собственной жизни, – чтобы изгонять ереси... Не является истинно православным тот, кто любыми способами изгоняет ереси» (С. 167–168).
Но иначе учит великий святой преподобный Иосиф Волоцкий. В слове против лжи новгородских еретиков, утверждавших, что нельзя осуждать ни еретика, ни отступника, он пишет: «Если неверные еретики не прельщают никого из православных, то не следует делать им зла; когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку. Так повелевает сам святой Златоуст, который пишет: поскольку мы говорим о хуле на Единородного Сына Божия, я теперь хочу просить вас об одном даре – чтобы вы наказывали всех появляющихся в городе хулителей. Если услышишь, что кто-нибудь на перекрестке или на торгу среди народа хулит Владыку Христа, подойди и запрети. Если же придется и побить его, не отвращайся – ударь его по щеке, сокруши его уста, освяти руку свою раной. Если схватят вас и повлекут на суд – иди; если судья, допрашивая, потребует показаний – говори с дерзновением, что тот похулил Царя ангельского. Ведь того, кто хулит земного царя, подобает предавать мучениям; тем более относится это к хулящему Царя Небесного. На всех лежит грех, если нет правды. Подобает всем, кому нужно, разъяснять, пусть узнают и жиды, и поганые еретики, что христиане – спасители государства, строители, заступники и учителя. Пусть узнают необузданные и развращенные жиды и еретики, что им подобает бояться Божиих рабов. Если и захотят они когда-либо говорить что-нибудь неподобное – пусть повсюду следят друг за другом, пусть и теней трепещут и пугаются, едва заслышав христиан».
Итак, архимандрит Василий (Гондикакис) утверждает, что православные христиане должны продолжать экуменические диалоги с еретиками и противостояние ересям не является их долгом. Можно согласиться с профессором Яннарисом, что это «всплеск богословия», только не святоотеческого, а, судя по всему, экуменического.
В заключение нашего скромного анализа приведем еще слова святителя Игнатия (Брянчанинова), душеполезность творений которого не вызывает сомнений: «Люди, преданные сладострастию, с особенною охотою читают еретические книги о христианском подвижничестве и совершенстве, а нравственных книг Православной Церкви чуждаются и отвращаются. Какая тому причина? – сходство в настроении духа. Эти люди находят наслаждение в чтении книги, написанной из мечтательности и самосмышления, приправленной утонченным сладострастием, тщеславием, высокоумием, которые кажутся благодатью умам и сердцам, не очищенным истинным учением Христовым. Православные книги призывают к покаянию и оставлению греховной жизни, к самоотвержению, к самоосуждению и смирению, чего именно сын мира и не желает».
___________________
* См. также: «Оригинальный взгляд на духовные вопросы» для прельщения избранных: Книги монаха Симеона Афонского душевредны
Источник: Дух христианина
В этой статье мы рассмотрим работу архимандрита Василия (Гондикакиса), игумена Иверского монастыря на Афоне, «Входное. Элементы литургического опыта таинства единства в Православной Церкви». Книга переведена и издана на русском языке издательским отделом Богородице-Сергиевой пустыни.
В аннотации сказано: «Данный труд писался в инославном окружении и был ответом на экуменический вызов нашей эпохи; со времени первого издания в 1972 г. он стал одним из самых авторитетных современных свидетельств о внутренней жизни Православия».
В сопроводительном комментарии на задней стороне обложки отмечено: «Книга „Входное" на греческом языке выдержала семь изданий. Она переведена на следующие языки: французский (1980), английский (1984), итальянский (1992), румынский (1996), сербо-хорватский (1998) и немецкий».
Кроме того, на последней странице приведены хвалебные отзывы епископа (сейчас митрополита) Каллиста (Уэра) и профессора Христоса Яннариса. Эти имена неизвестны многим верующим в России. Поэтому человек может просто не знать, что митрополит Уэр, например, активно ратует за введение в Православии женского «священства» (см.: На пути к женскому «священству» и содомским «бракам»: В РПЦ поддерживают идею «возрождения института диаконисс»). А профессор Яннарис распространяет модернистские учения, за что еще в 1993 году был осужден Кинотом Святой Горы Афон.
«„Входное", – пишет митрополит Уэр, – небольшая книга, но даже на нескольких страницах она предлагает не меньше, чем свежее видение богословия, Церкви и мира – видение, которое в одно и то же время оригинальное и неподдельно традиционное… Отец Василий говорит, что есть такие святоотеческие книги, прочитав которые ты не сможешь не измениться; не ты „раскрываешь" их, но они „раскрывают" тебя. Именно такую книгу написал и сам он. Название „Входное" исключительно соответствует содержанию и цели этой книги. Потому что автор не только „отстраненно" указывает на Святой Град, но берет нас за руку и говорит на каждой странице: войди».
«Книги о. Василия, – говорит профессор Яннарис, – которые постоянно переиздаются (в Греции и на Западе), написаны таким богословским языком, который можно считать уникальным в современной греческой печати. Это язык непосредственного опыта – прикосновения к реальности, а не оперирования понятиями, – освобождающими разум от насилия логических доказательств. Богатство литургических текстов и отеческих выражений преобразуется в слове о. Василия в непосредственное общение с современным конкретным человеком и – исключая всякую уступку нарочитой „модернизации" – становится для него отеческим гласом, не превращающим при этом жизнь в идеологию. Архимандрит Василий – это всплеск богословия, равноценный эпохе Добротолюбия, современное свидетельство духа филокализма».
Т. е. автор сравнивается со Святыми Отцами, а его книга – со святоотеческими творениями. Но посмотрим, допустимо ли это.
Вначале при чтении работы создается впечатление, что, вроде бы, нет никаких отклонений. Смущает лишь то, что архимандрит Василий дерзновенно касается вопросов богословия: «Как прекрасно, если весь человек станет богословием! Тогда все, что бы он ни делал, и в первую очередь то, что он совершает естественно и непринужденно (а только естественное истинно), свидетельствует и говорит о воплощении Сына и Слова Божия, о Его вочеловечении от Духа Святого и Приснодевы Марии» (С. 50).
Далее автор пишет о состояниях святых людей и подобных нам грешников. «Человек либо постигает „единое" и, следовательно, все, либо он отчуждается от всего, пытаясь все накопить и познать „по плоти", нагромождая свои познания и увлекаясь ими» (С. 54).
Затем он рассматривает изречения Святых Отцов об истинном знании. «Святой Григорий Нисский идет гораздо дальше и говорит, что наши чувства и наши познания не только вводят нас в заблуждение, но что все, познаваемое нами с их помощью, реально не существует» (Там же).
И ниже: «„Что есть знание?" – спрашивает авва Исаак. И отвечает: „Чувство вечной жизни". Имея это чувство, человек по благодати познает „вещественное невещественным образом, раздельное нераздельно и множество в единстве". Это и есть Благодать. Вслед за молитвой приходит созерцание. По словам аввы Исаака, „ум в тот момент становится выше молитвы и, находясь в экстатическом состоянии, восходит к непостижимым вещам, превышающим мир тленного, и там безмолствует в незнании всего, что там есть. Таково незнание превышающее знание". В тот момент, когда человек достигает „созерцания", когда он видит, хотя бы в течение совсем короткого времени, нечто из неизменяемого мира, он не просто забывает оставляемый им мир, но вообще перестает его „знать". Он начинает понимать, что такое познание» (С. 55–56).
Эти цитаты и рассуждения могут навести на мысль, что и сам автор не лишен в той или иной мере дара богословия. Создается впечатление, что архимандрит Василий взошел на высоту созерцания и из этого священного мрака вещает нам глаголы живота вечного. Но нет ли здесь подмены, тонкой духовной прелести, от которой предостерегали Святые Отцы? (Например, святитель Игнатий (Брянчанинов) писал: «Одержимые „мнением" по большей части преданы сладострастию, несмотря на то, что приписывают себе возвышеннейшие духовные состояния, безпримерные в правильном православном подвижничестве»).
Наши сомнения небезосновательны, потому что на 87 странице автор высказывает свое мнение об осужденном многими святыми и подвижниками благочестия т. н. экуменическом диалоге: «Взаимоотношения с католиками не лишены смысла и не мешают борьбе за единение всех во Христе… Трагедия римского католицизма не может оставаться чем-то чуждым для сострадания и заботы Православной Церкви. Это наша боль; дело касающееся всех нас лично».
Практически весь предыдущий текст книги – ткань из цитат Святых Отцов, богослужебных текстов и навеянных ими благочестивых дум автора. Здесь же отец Василий говорит от себя и впадает в противоречие с учением святого апостола Павла: Еретика, после первого и второго вразумления, отвращайся, зная, что таковой развратился и грешит, будучи самоосужден (Тит. 3, 10–11). Что же получается, что у него больше любви, чем у первоверховного апостола? Но иного основания, кроме апостольского, в здание добродетелей христианина положено быть не может (см.: Еф. 2, 19–20).
«Сегодня в основном все католики благосклонны к Православию, – продолжает архимандрит Василий, – потому что переживают борьбу и страдание. Они принадлежат к братьям, сущим в нуждах. Все тело западного мира, на всех уровнях его жизни, достигло умилительной зрелости и жажды (болезненный отголосок трудных времен) для того, чтобы услышать голос Православия и принять его, по возможности, как утешение и как благовестие Свободы. Произойдет ли это, и если произойдет, то в какой степени, зависит по большому счету от нас» (С. 88).
Но вот как смотрел на эту проблему подлинный сосуд Святого Духа и Его орган – преподобный Нектарий Оптинский. На вопрос «Будет ли соединение Церквей?» он ответил: «Нет… К нашей Церкви будут присоединяться только отдельные личности».
К сожалению, на этом автор не останавливается и преподносит читателю еще один сюрприз. В пятом разделе вторая статья называется «Ересь саморазрушается». Из нее мы с удивлением узнаем, что, оказывается, бороться с ересями не следует: «У верующих нет такого предназначения в мире – лежащего вне сферы их собственной жизни, – чтобы изгонять ереси... Не является истинно православным тот, кто любыми способами изгоняет ереси» (С. 167–168).
Но иначе учит великий святой преподобный Иосиф Волоцкий. В слове против лжи новгородских еретиков, утверждавших, что нельзя осуждать ни еретика, ни отступника, он пишет: «Если неверные еретики не прельщают никого из православных, то не следует делать им зла; когда же увидим, что неверные и еретики хотят прельстить православных, тогда подобает не только ненавидеть их или осуждать, но и проклинать, и наносить им раны, освящая тем свою руку. Так повелевает сам святой Златоуст, который пишет: поскольку мы говорим о хуле на Единородного Сына Божия, я теперь хочу просить вас об одном даре – чтобы вы наказывали всех появляющихся в городе хулителей. Если услышишь, что кто-нибудь на перекрестке или на торгу среди народа хулит Владыку Христа, подойди и запрети. Если же придется и побить его, не отвращайся – ударь его по щеке, сокруши его уста, освяти руку свою раной. Если схватят вас и повлекут на суд – иди; если судья, допрашивая, потребует показаний – говори с дерзновением, что тот похулил Царя ангельского. Ведь того, кто хулит земного царя, подобает предавать мучениям; тем более относится это к хулящему Царя Небесного. На всех лежит грех, если нет правды. Подобает всем, кому нужно, разъяснять, пусть узнают и жиды, и поганые еретики, что христиане – спасители государства, строители, заступники и учителя. Пусть узнают необузданные и развращенные жиды и еретики, что им подобает бояться Божиих рабов. Если и захотят они когда-либо говорить что-нибудь неподобное – пусть повсюду следят друг за другом, пусть и теней трепещут и пугаются, едва заслышав христиан».
Итак, архимандрит Василий (Гондикакис) утверждает, что православные христиане должны продолжать экуменические диалоги с еретиками и противостояние ересям не является их долгом. Можно согласиться с профессором Яннарисом, что это «всплеск богословия», только не святоотеческого, а, судя по всему, экуменического.
В заключение нашего скромного анализа приведем еще слова святителя Игнатия (Брянчанинова), душеполезность творений которого не вызывает сомнений: «Люди, преданные сладострастию, с особенною охотою читают еретические книги о христианском подвижничестве и совершенстве, а нравственных книг Православной Церкви чуждаются и отвращаются. Какая тому причина? – сходство в настроении духа. Эти люди находят наслаждение в чтении книги, написанной из мечтательности и самосмышления, приправленной утонченным сладострастием, тщеславием, высокоумием, которые кажутся благодатью умам и сердцам, не очищенным истинным учением Христовым. Православные книги призывают к покаянию и оставлению греховной жизни, к самоотвержению, к самоосуждению и смирению, чего именно сын мира и не желает».
___________________
* См. также: «Оригинальный взгляд на духовные вопросы» для прельщения избранных: Книги монаха Симеона Афонского душевредны
Источник: Дух христианина
<-назад в раздел
