– Мой интерес к эпохе Царя Иоанна Грозного логически вытекал из общего увлечения историей Древней Руси. Изучая историю в школе, читая различную художественную историческую литературу (например, книги К. С. Бадигина «Корсары Ивана Грозного», В. И. Язвицкого «Иван III – Государь всея Руси» и др.), я проникся эпохой Средневековой Руси. Возможно, этот интерес имел определенную базу в виде Русских народных сказок, былин, прочитанных в еще более раннем детстве. Теперь, по прошествии 30-ти лет, сказать уже сложно. Так или иначе, противоречивая фигура Царя Иоанна, пожалуй, среди других персонажей средневековой Русской истории привлекала мое внимание в наибольшей степени.

Надо отметить, что долгое время, вплоть до старших курсов вуза, Иоанна Грозного я воспринимал весьма негативно. Сказалось, конечно же, влияние Н. М. Карамзина – материал из его «Истории государства Российского», посвященный первому Русскому Царю, я прочитал в 12-летнем возрасте. На втором курсе встал вопрос о написании курсовой работы. Сомнений у меня как-то по этому поводу не возникало – надо писать по Ивану Грозному. В процессе создания работы я еще находился под чарующим влиянием прозы Карамзина. Однако именно тогда познакомился с рядом монографий и статей историков ХХ века (на дворе стоял 1996 г.), которые мне помогли несколько скорректировать сложившиеся представления об этом Царе. Большую роль оказали, конечно, монографии о самом загадочном явлении эпохи – опричнине – таких известных советских авторов, как И. И. Полосин, П. А. Садиков, А. А. Зимин, Р. Г. Скрынников, Д. Н. Альшиц. Часть работ этих авторов (особенно это касается И. И. Полосина и П. А. Садикова) была написана еще в сталинскую эпоху, когда по идеологическим причинам трактовка эпохи первого Русского Царя разительным образом отличалась от карамзинской. Прочитан мною был, естественно, и очерк Р. Ю. Виппера, посвященный Ивану Грозному, вторично изданный в конце Великой Отечественной войны (1944 г.) и носящий в целом апологетический характер по отношению к этому Государю.

Названные работы оказали на меня огромное влияние. Особенно выделяются серьезные труды Р. Г. Скрынникова, который, хотя в целом и придерживался традиционных карамзинских стереотипов о «безумном Царе», тем не менее, вышел далеко за их рамки и, можно сказать, в своих работах, анализируя комплекс доступных на сегодняшний момент исторических источников, фактически преодолел их (может быть, и сам до конца этого не осознавая).

Однако в том курсовике 1996 года я в целом оставался приверженцем карамзинской трактовки событий эпохи. Чего стоят, например, мои рассуждения о «садистических наклонностях» Царя со ссылкой на весьма тенденциозное и сомнительное сочинение английского автора Джерома Горсея, который утверждал, что «Царь наслаждался, купая в крови свои руки и сердце, изобретая новые пытки и мучения».

Когда пришел черед бакалаврской работы, то очередное обращение к эпохе Иоанна Грозного было с моей стороны абсолютно логичным. К сожалению, по каким-то причинам мне не разрешили в то время поработать даже в отделе рукописей Российской национальной библиотеки, а уж о поездке в московские архивы в безденежные 90-е годы бедному студенту не приходилось и думать. В общем, бакалаврскую работу я написал на основе опубликованных источников. Это, конечно, в некоторой степени снижает ее научную ценность. С другой стороны, там была поднята проблема «Новгородского изменного дела» 1570 года, т. е. расследования обвинений в адрес новгородской политической и церковной элиты в желании перейти на сторону польского короля. Стоит сказать, что оригинал следственного дела до нас не дошел, как не дошли до нас и все опричные архивы. Поэтому события, связанные с расследованием этого «дела», приходилось реконструировать в основном по нарративным источникам (летописям, сочинениям Русских и иностранных авторов и проч.). Одним из эпизодов развития «дела» явился хорошо известный поход Царя на Новгород в 1570 году, красочно описанный Карамзиным и вслед за ним другими историками. Признавая факт массовых казней летом 1570 года, тем не менее, в этой работе я уже подчеркивал, что «самые вопиющие факты о зверствах опричников, видимо, являются плодами [фантазии] политических противников Русского Царя; в целом же опричный террор не был каким-то экстраординарным явлением (как его пытались нарисовать отдельные авторы [Н. М. Карамзин, Н. И. Костомаров, В. Б. Кобрин и др.]), а вполне соответствовал духу времени» (Стогов Д. И. «Новгородское изменное дело» 1570 года // Прошлое Новгорода и Новгородской земли: Материалы научной конференции. 11–13 ноября 1998 г. / Сост. В. Ф. Андреев; НовгГУ им. Ярослава Мудрого. Новгород, 1998. С. 84).

 

 

Несколько позже, уже в конце 1990-х – начале 2000-х годов, мне удалось познакомиться с произведениями ряда историков и публицистов (митрополита Иоанна (Снычева), В. Г. Манягина, С. В. Фомина, А. Н. Боханова, И. Я. Фроянова), которые в целом изображают первого Русского Царя как выдающегося государственного деятеля, а некоторые из них (например, В. Г. Манягин) – как подвижника и мученика. До сих пор эта литература, на мой взгляд, недооценена, хотя заслуживает самого пристального внимания. Особенно это касается такого серьезного научного труда, как «Драма русской истории: на путях к опричнине» И. Я. Фроянова.

Отразилось ли изучение эпохи Иоанна Грозного на моих убеждениях? Думаю, что да. Хотя бы в том плане, что изучение героических и трагических страниц прошлого своей родной страны помогает лучше понять ее историю, Русский национальный характер и т. д. Ну и, конечно, постепенное сознание того, что изучаешь деяния непосредственно первого Русского Царя – Помазанника Божия, конечно же, способствовало формированию монархических убеждений. Хотя, как я уже отмечал в прошлой беседе о черносотенцах, на их развитие решающее влияние оказали все же несколько иные обстоятельства.

– Я должен отметить и особо подчеркнуть, что, несмотря на то, что изучаемые события имели место более четырехсот лет тому назад, эпоха Иоанна Грозного – до сих пор одна из самых политизированных страниц нашей истории. Причем так сложилось изначально. Западные и доморощенные писатели-русофобы XVI века создавали мифы о кровавом ужасном Царе (стоит хотя бы напомнить, что в английском языке «Иван Грозный» переводится не иначе, как «Ivan the Terrible», т. е. «Иван Ужасный»). Англичане вообще приложили массу усилий в плане дискредитации Ивана Грозного. Вспомним таких авторов-русофобов, современников Царя, как Джером Горсей и Джильс Флетчер. При этом сам Грозный относился к англичанам с симпатией, установил с ними торговые и дипломатические отношения, а они (по крайней мере, часть англичан) платили ему черной неблагодарностью.

Я склоняюсь к необходимости объективно воспринимать события XVI века, в том числе и эпоху Иоанна Грозного. Ни в коем случае нельзя мерить явления той эпохи (и вообще какой-либо иной эпохи, отличной от нашей) ценностями и представлениями нашего времени. Вот что писал в этой связи о Средневековье знаменитый историк инквизиции Г. Ч. Ли: «…Мы должны помнить, что цивилизация той жестокой эпохи во многом отличалась от современной: страсти были более сильны, убеждения более пылки, пороки и добродетели – более рельефны. Воинственный дух господствовал повсюду, люди полагались более на силу руки, чем на силу слова, и обыкновенно хладнокровно смотрели на страдания им подобных» (Ли Г. Ч. История инквизиции в средние века. Т. 1. СПб., 1911. С. 149–150). Именно с этих позиций и надо воспринимать все факты, связанные с якобы чрезмерной жестокостью Ивана Грозного.

Вне всякого сомнения, Иван Грозный был представителем своей эпохи. Эпохи сложной, противоречивой, трагической. Он был, безусловно, очень талантливым и, я бы даже сказал, гениальным человеком. Перед Россией к началу его правления стояли грандиозные задачи: необходимо было окончательно изжить остатки феодальной раздробленности; решить вопрос, связанный с воссоединением западнорусских (в современном понимании – белорусских и украинских) земель с единым Русским государством; необходимо было завершить борьбу с агрессивными соседями (Казанское, Астраханское, Крымское ханства); наконец, для налаживания успешной торговли с Западом нужен был выход в Балтийское и Черное моря. Это задачи, так сказать, материального плана.

Но нельзя забывать и про духовную жизнь, а единство Русского народа в духовном плане крайне важно во все исторические эпохи. И здесь нужно было преодолеть опасность ересей, которые, как раковая опухоль, пытались разъесть тело молодого Российского государства. Необходимо было упорядочить церковное богослужение, обрядность, привести к общему знаменателю церковную жизнь в стране, фактически преодолеть последствия раздробленности... В общем, перед Иоанном стояла масса задач. Какие-то из них были успешно решены Грозным, какие-то нет. Так сказать, по наследству они перешли последующим Русским Царям. Так, выход в Балтийское море Россия получила только при Петре I, а выход в Черное море – при Екатерине II. Но даже то, что смог сделать Иоанн IV – победа над Казанью и Астраханью, начало присоединения Сибири, унификация церковной жизни, создание сословно-представительной Монархии, практически полная ликвидация пережитков раздробленности, – уже более чем впечатляет. Одни только перечисленные нами деяния (а их было гораздо больше) говорят о необходимости включения Царя Иоанна в пантеон наиболее выдающихся правителей Российского государства за всю его историю.

Подытоживая: из перечисленных Вами трех основных точек зрения на Иоанна Грозного я в большей степени склоняюсь ко второй. У любого человека есть, конечно, какие-то недостатки, и, понятно, чрезмерная идеализация Грозного Царя также недопустима, как и очернение. Ко всем историческим явлениям должен быть применим гибкий и объективный подход. В любом случае колоссальные заслуги Царя перед Россией и Русской историей уже автоматически ставят его личность в ряд наиболее значимых деятелей прошлого.

– Да, пожалуй, в деле сочинения самых разнообразных мифов многочисленные недруги России и Русского народа в наибольшей степени преуспели, очерняя первого и последнего Русских Царей. Это вполне объяснимо. Во-первых, эти Государи, как альфа и омега, открывают и завершают славную историю Русской Монархии, в ходе которой менее чем за 400 лет Российское государство и Русский народ достигли невероятных успехов и небывалого величия. Конечно, один факт того, что за время правления Русских Государей Россия из маленького Московского княжества превратилась в необъятную Империю размером в одну шестую часть суши, в государство, которое, кстати, до сих пор  остается самым большим по территории, по запасам пресной воды и прочим природным ресурсам, вызывает у наших недругов оторопь и зубовный скрежет. Клевета на Русских Царей – это не просто способ очернить оных и их деяния, но и попытка представить Русскую историю в самом негативном свете: якобы в ней, кроме ужасной и безсмысленной жестокости, самых диких нравов – больше ничего и не было. Мы-то, конечно, понимаем, что это абсолютная ложь. Но люди неопытные, не имеющие о России никакого представления, знакомясь с «произведениями» русофобской направленности, осознать этого не могут. На них в первую очередь и рассчитана русофобская пропаганда. 

Сама идея Русского Царства, возглавляемого Помазанником Божиим, как известно, рождалась и развивалась постепенно. Во многом это, конечно, переложенная на Русскую почву византийская традиция. Еще при Василии III, отце Царя Иоанна, монахом Филофеем была впервые озвучена концепция «Москва – Третий Рим», т. е. идея о России как хранительнице Вселенского Православия. Именно при Иоанне Грозном она стала краеугольным камнем всей политики Царя. Огромное политическое и нравственное значение этой концепции сохраняется и по сей день.

Существовали и другие идеи, послужившие мировоззренческой основой самодержавной формы правления. Так, в конце 40-х годов XVI века одним из служилых людей Царя был Иван Семенович Пересветов – выходец из Литвы, принадлежавший к числу «королевских дворян», которые составили своеобразную наемную гвардию польского короля. Около 1539 года он оказался в Москве, где исполнял «всякие» государевы службы, проводя свою жизнь в безконечных переездах «с Москвы на службу, а с службы к Москве». В своих знаменитых «челобитных», а также в «Сказаниях» о Царе Константине (последнем византийском Императоре Константине Палеологе) и Магмете-Салтане (турецком султане Мехмеде II, завоевавшем Константинополь в 1453 г.), Пересветов так выразил сущность концепции неограниченного Самодержавия Московского Царя: «Как конь под Царем без узды, так Царство без грозы». Кроме того, «не мощно Царю Царства без грозы держати» (Сочинения Ивана Пересветова. М.; Л., 1956. С. 189). Идеалом правителя, по Пересветову, является Магмет-салтан, который укрепил свою власть. С другой стороны, автор «Сказаний» подвергает резкой критике образ правления византийского Императора Константина Палеолога, которое характеризовалось полным упадком власти, что и способствовало завоеванию Константинополя турками-османами в 1453 году. По мнению Пересветова, во многих бедах погибшей Византийской Империи, а также современного ему Московского Царства, виноваты представители родовой аристократии, т. е., применительно к России, боярство, особенно потомки князей. Не знатность рода или богатство, а храбрость и личные заслуги должны определять служебное положение приближенных к Царю людей. В своих произведениях Пересветов, выступая апологетом сильной единоличной власти самодержавного Государя, сторонником выдвижения во власть служилого дворянства («воинников») в противовес родовой аристократии, разрабатывает программу действий для молодого Царя, предвосхитив во многом его дальнейшую политику. Концепция Пересветова предопределила последующее изгнание с политической сцены старой родовой аристократии, предпринятое в 60-х годах XVI века Иваном Грозным. В общем, политика Иоанна Грозного была обусловлена всем предыдущим ходом не только Русской, но и всемирной истории.

Ну, а по поводу оклеветанного святого Царя Николая II сказано уже очень много. Понятно, что недругам Российского государства было необходимо во что бы то ни стало посеять в умах людей ложь, внушить лживые и страшные идеи, дискредитирующие монархическую власть, а затем, под революционную дудку, установить свою безбожную власть. Что, как мы знаем, и совершилось в роковом 1917 году. Но это тема для отдельного большого разговора.

– Царь и великий князь Московский Иван Васильевич Грозный родился в 1530 году и рано, в возрасте трех лет, осиротел, лишившись своего отца, Великого Князя Василия Иоанновича. Его детство прошло в условиях постоянной борьбы за власть между соперничавшими боярскими родами – Глинским, Шуйским, Телепневым-Оболенским, Бельским и т. д. При не вполне ясных обстоятельствах, как отмечает летописец, в 1538 году умирает мать Ивана Грозного, Елена Глинская. После этого маленький Иван фактически ничего хорошего в своей жизни не видел. Впоследствии, в своем письме к князю Андрею Курбскому, он так описывает свое тогдашнее бедственное положение: «Подданные наши хотение свое улучили, нашли Царство без правителя; об нас, Государях своих, заботиться не стали, начали хлопотать, враждовать друг с другом… Нас же с покойным братом Георгием начали воспитывать как иностранцев или как нищих… Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул…» Кроме того, по словам Грозного, бояре также расхищали казну «лукавым умыслом» (Иван IV Грозный. Сочинения. СПб., 2000. С. 6). Юного Царя бояре воспитывали в постоянном страхе.

Нетрудно понять, что позднее, по прошествии многих лет, это привитое с детства Ивану Грозному чувство антипатии к Русской родовой аристократии – прежде всего к родовитым князьям, к коим принадлежал и Курбский, только усилилось и обострилось. К тому же официальная идеология Царской власти уже предполагала единоличную власть Государя (о чем сказано выше).

Второе, на что хотелось бы обратить внимание, – это, конечно, глубокая религиозность Царя Иоанна. Кстати, родился он в подмосковном селе Коломенском (сейчас – часть Москвы). Согласно самой распространенной версии, именно в честь его рождения была сооружена великолепная церковь Вознесения, которая считается шедевром Русского средневекового зодчества – ее фотографию можно встретить практически во всех школьных учебниках истории. Воспитывался Иоанн в традиционном православном духе. Вместе с тем Царь воспринимал и научные достижения. В Кремле в ту пору существовала богатейшая библиотека, которая складывалась постепенно, и, очевидно, решающую роль в ее формировании сыграла женитьба деда Иоанна Грозного – Великого Князя Иоанна III Великого – на византийке Софии Палеолог. Благодаря этой библиотеке Царь хорошо знал античное наследие. Кроме того, так он знакомился с политической и религиозной ситуацией в современной ему Западной Европе. Известно, что Царь участвовал в диспутах «о вере» с представителями нарождавшегося в ту пору протестантизма. Историк С. М. Соловьев, говоря о степени образованности Царя, отмечал: «Ни один Государь нашей древней истории не отличался такою охотою и таким уменьем поговорить, поспорить, устно или письменно, на площади народной, на церковном соборе, с отъехавшим боярином или с послами иностранными, отчего получил прозвание „в словесной премудрости ритор“» (Соловьев С. М. История России с древнейших времен (любое издание). Т. 6. Гл. 2). В свою очередь, историк В. О. Ключевский писал о первом Русском Царе следующее: «Это был начитаннейший москвич XVI века. Недаром современники называли его „словесной мудрости ритором“» (Ключевский В. О. Русская история. Полный курс лекций: В 2-х кн. Кн. 1. М., 2003. С. 447).

Основные литературные и гимнографические сочинения, автором которых несомненно был Иоанн Грозный, – это многочисленные послания: к князю Андрею Курбскому, английской королеве Елизавете I, польскому королю Стефану Баторию, шведскому королю Юхану III, опричнику Василию Грязному, военному и политическому польско-литовскому деятелю, впоследствии гетману Яну Ходкевичу, богослову Яну Роките, князю Полубенскому, в Кирилло-Белозерский монастырь. Также – стихиры на Сретение Владимирской иконы Божией Матери, на преставление Петра, митрополита Московского и всея Руси, Канон Ангелу Грозному воеводе (написан под псевдонимом Парфений Уродивый) и другие. Вне всякого сомнения, Иоанн участвовал в редактировании крупнейшего летописного памятника того времени – Лицевого летописного свода.

Как верующий православный христианин, к тому же образованный, с юности Царь любил церковную музыку. Он и сам сочинял ее. До нашего времени дошли два музыкальных произведения, которые принадлежат его перу: «Творение Царя Иоанна, деспота (т. е. владыки, – Д. С.) российского» и «Творение Царево». Возможно, он же сочинил к этим музыкальным произведениям и слова. Вероятно также, что этот Русский самодержец создавал и другую музыку, не дошедшую до нас. Кстати, именно при нем на Руси повсеместно стало распространяться столь привычное для нас сегодня многоголосное церковное пение, которое до этого было известно только новгородцам и псковичам. О распространении многоголосья говорилось в специальном решении созванного по инициативе Царя Стоглавого собора 1551 года. Именно Иоанн на этом Соборе обязал духовенство создавать специальные школы, в которых священники обучали детей не только грамоте, но и «церковному пению псалтырному».

Уникальным памятником, непосредственно связанным с Иваном Грозным, являлся т. н. «Синодик опальных», который был составлен незадолго до смерти Царя, однако ныне утрачен (сохранились только его предполагаемые позднейшие копии). В Синодике содержались имена всех казненных по его приказу; цель создания этого документа заключалась в «прощении этих людей», что свидетельствует о глубоком христианском чувстве Царя Иоанна.

Даже одно перечисление этих памятников, созданных Царем, свидетельствует о разносторонней натуре Иоанна Грозного, о его высоком культурном уровне, о его глубокой религиозности.