Пишет протоиерей Олег Трофимов из Северо-Донецка, который в конце июля побывал в госпитале, где лежат раненые ополченцы.

Вчера при отъезде мне пришлось встретиться и пообщаться с мамой всех ополченцев. Почему именно всех ополченцев? Без преувеличения, ее сердечный настрой, душевный порыв, жертвенное служение и боевой дух воплощает в себе матерей Донбасса.

— Как вас зовут и сколько вам лет?

— Лидия, мне 65 лет. Я сама с Донецка, работала на шахте в пригороде близ Донецка, машинист конвейера, на сортировке угля.
Когда я качала уголь и подошла к окну, то увидела (у нас здания высокие) — летят снопы огня и падали в землю. Это было 18 июня, тогда Петровку (шахту) бомбили. Я решила — если мы все не подымемся, то нас всех поубивают, надо идти и воевать с этими гадами оккупантами! Пошла в госпиталь. Меня поставила начмед ухаживать за тяжелоранеными — безнадежными.

— А они у вас становились надежными? Часто ли у вас они умирали?

— У меня ни один человек не умер, хотя были очень тяжелыми. А тяжелые были только у меня.

— А что у вас было на душе, когда поступали больные?

— Сердце сжималось от боли, все сильнее старалась, как и другие многие там женщины, ухаживали, брили, мыли, переодевали, отдавались полностью. В основном, раненых привозили ночью, они мальчики большая часть, были голодные, грязные, а мы — кормили, мыли, в чистую постель улаживали спать, перевязки… а главное — душевное тепло, доброе слово! Кстати, ведь не только были мужчины, много девушек шли на войну, даже создали женский батальон. Были и молодые и пожилые! Я ГОРЖУСЬ СВОЕЙ ВНУЧКОЙ — ЛАДА, ей 15 ЛЕТ!!! Она в батальоне «Восток», ОНА НАРАВНЕ С МУЖИКАМИ ДЕРЖИТ КАЛАШ! Я ее спрашивала тогда: «Лада, а ты веришь в Бога?» — «Да, бабушка, я христианка православная!» Бабушка: «Значит, мы победим, Бог с нами!»

— Малолеток много в ополчении?

— Да, много 15 — 17 лет, проходили через госпиталь.

— А очень постарше были?

— Да, дед 78 лет. Ему говорили — дед, дома сиди. А он: вы воюете, а я что, дома отсиживаться буду? Есть у меня силы, вот и пришел воевать!!! Был он у меня в госпитале, его ранило, с кассетной бомбы иглы прошили. Опять в строй, ох ловко он воюет!

— А Богу молились?

— А как же! Было все, приходил очередной батюшка в госпиталь, соборовали, исповедь, причастие, в каждой палате весели иконки. Дарили бойцам иконки, ладанки, молитвословы, молитвенные пояски, причем бескорыстно! Наши дорогие жертвенные батюшки целыми днями находились с нами, что у них, семей нет? За это они заслужили от нас любовь и уважение и тем самым приобрели нас для Бога!

— А как вы лично относились к больным, что важного было для них?

— Я за них постоянно молилась, за каждую душечку, не уставая. Меня больные часто просили, как бы чувствуя помощь — положите на нас свои руки. Я часами держала их над больными, лишь бы помогло, даже до изнеможения, чуть в обморок не упала. Больные очень меня любили, я их кормила только той пищей, что приносила с храма.

— А обращение в веру было у неверующих?

— Вера возвращалась в людей как естественное и неотделимое! Но и был у меня самый тяжелый среди всех, бывший атеист, я его 2 раза возвращала с того света, он там даже батюшке говорил: я в Бога не верю! А как он обратился? Очередной раз, когда он возвратился к жизни и я его возила на коляске рядом с собором, он долго на него смотрел не сводя глаз и начал плакать, и он попросил меня, что бы я отвезла в собор к батюшке поговорить. В храме он даже не знал, как перекреститься. Общаясь со священником, он говорил: «Раньше я даже не думал, что Он есть, что это — Бог — не правда, но обманывался, нас обманули. Я теперь понял, что получил Божью благодать, что я вновь жизнь получил от Бога, очень благодарен Богу и людям, которые ему служат. Я никогда не думал, что столько много помощи оказывает Церковь, а ведь все это идет от Бога, от верующих людей, которые так поддерживают нас, за справедливость, за свою родную землю!»

— А что сейчас с госпиталем?

— Этот квартал города обстреливали с Ураганов прямой наводкой по госпиталю и храму, у этих укро-сатанистов нет ничего святого, весь двор плотным слоем обсыпан «иглами» и осколками, мы эвакуировались под обстрелом. В конечном итоге я попала сюда, с тяжелобольным моим родненьким ВЕРУЮЩИМ! — Когда она это говорила, слезы текли по ее щекам. — У нас разница с ним — он на 10 лет моложе, но он меня называл все время — мама, а в полку — мать полка! Мы родня с ним не по крови, а по духу!

— А как его зовут, где воевал?

— Воевал в Славянске, под Семеновкой получил тяжелое ранение — вырвало пол живота. Позывной «депутат», зовут — Виктор. Батюшка помолитесь за него, я вас очень прошу! — Лидия рассказала, сколько она вложила в него труда и душу, очень переживала, как там, и кто дальше будет за ним ухаживать, а ведь 6 раз за ночь надо почистить калоприемник, брать и вымывать, определенная строгая диета и т. д.

— Скажите, а как вы относитесь к врагам, ведь у них тоже матери?

— Мне их не жалко, а вообще-то даже очень жалко, ведь не все одинаковы. Ведь они гибнут ни за что или, просто сказать, за золотые унитазы олигархов. А мать, которая растила сына, получит извещение, что дезертир — враг нации, или погиб по неосторожности. Только я этих матерей не могу понять, как можно посылать сына (при этом за свой счет покупать обмундирование) на убийство своих соотечественников — детей, матерей, стариков, как они могут поощрять все те ужасы — изнасилования, мародерства, убийства? А ведь не мы к ним пришли, а они к нам.
Вот, когда срочники бежали с донецкого аэропорта (а ведь их туда самолетами навезли более тысячи) в лесок Ясиноватский (скорей всего, что не хотели воевать), то их американские снайпера и бандеро-нацисты с пулеметов хладнокровно и безжалостно расстреливали. Вы думаете, куда делись их тела, родителям отдали? Нет, в желанную Европу, но на органы. «Скорые» одна за другой приезжали для трансплантации.

— А почему вы так уверены?

— Потому, что, когда мы просили перемирия, что бы похоронить тела, то они не давали туда приблизиться и на переговоры не шли. Тела укро-срочников находили голые (снятое обмундирование), внутри все разрезанное, растягивали собаки и птицы! Вороны летели — полчищами, небо темное от них, вороний крик, невыносимая трупная вонь стояла неделю, пока не пошли дожди! Мы хотели похоронить их по-христиански, поставить крест, но пока там фашисты, они нам не дали. Тупо пригнали трактор, вырыли траншею и засыпали как мусор. Вот, мамка его, скажи мне, как тоже матери, чей он и какой он герой. Что, это и есть слава украины?

— Скажите матушка, наша родная мамочка, а что вы нам в наставление скажете?

— Нельзя отдавать родную православную землю наших предков этим фашистам, которая вскормила нас. Кто с мечем к нам пришел, тот от меча и погибнет!